Надев махровый белый халат, какие бывают в отелях, и собрав волосы в полотенце, я вышла из ванной комнаты, тут же столкнувшись с прохладным воздухом в коридоре.
Громко захлопнув дверь, я услышала голос Марты с первого этажа:
— Элла, детка, спустись, пожалуйста!
Я незамедлительно выполнила ее просьбу и через несколько секунд была уже внизу, быстро спустившись по деревянным лестницам, смотря на то, как Марта энергично собирает какую-то сумку. Вся она была облачена в черное одеяние: длинная юбка и свитер, на голове косынка. Я не стала расспрашивать женщину, а просто стояла в центре прихожей, сцепив руки перед собой в замок. Хотя, когда я вижу человека в черной косынке, это автоматически посылает в мой мозг информацию о том, что он похоронил или хоронит близкого. Все мое тело напряглось, и я тяжело сглотнула.
— Элла, милая, — обратилась ко мне Марта с легкой улыбкой на лице. Лишь глаза излучали еле уловимую грусть. — Мне нужно уехать к Эльвире. Сегодня исполняется ровно девятнадцать лет, как не стало их матери. Поедем на кладбище.
Я поджала губы и опустила на мгновение глаза от неловкости. Пальцы напряглись сильнее.
— Да, конечно, — хрипло ответила я, кивая. Больше я ничего не могла сказать.
Марта улыбнулась мне шире и погладила по плечу, снова принимаясь за подготовку.
Я нахмурилась и достала свой мобильник из кармана халата, который не брала вчера в руки целый день. Разблокировав его, мои глаза прочитали дату на экране. Выдохнув и прикусив нижнюю губу, я снова заблокировала мобильник и медленно убрала его обратно в карман.
— Как странно получается, — пробубнила я.
— Ты что-то сказала, Элла? — уточнила Марта, снова оказавшись напротив меня.
Я подняла на нее глаза с пола и облизала губы.
— Как странно получается, говорю. Кто-то в этот день умирает, а кто-то рождается, — с грустью проговорила я.
— Ну, таков круговорот жизни. Мы умираем, нам на замену приходят новые. Все сменяется, и даже люди. А кого ты имеешь в виду?
— Себя. — Я выдала из себя что-то похожее на улыбку. — Сегодня двадцать первое августа. В этот день, девятнадцать лет назад, родилась я, но умерла мама Эдварда и Эльвиры.
— Девочка моя! — воскликнула Марта и вскинула руками. — Я поздравляю тебя с твоим днем! — Не думая больше ни секунды, женщина крепко обняла меня и поцеловала в лоб.
Я ответила на ее объятия и даже улыбнулась сквозь слезы, которые невольно застыли на глазах.
Как жестока эта грань — смерть и рождение. Смерть — слезы и горе, рождение — радость. Смерть — радость, рождение — горе и слезы. Для кого-то потеря близкого невосполнимая утрата, для кого-то радость, ведь отношения не складывались, а наследство осталось. Для кого-то рождение ребенка — предзнаменование счастья, а для кого-то — небывалое отчаяние, ведь он совсем не долгожданный и стал обузой в руках.
