В ту же секунду её ослепила яркая вспышка света. Когда понемногу способность видеть восстановилась и зелёные круги перед глазами перестали дико вытанцовывать, женщина поняла, что она уже не на кухне собственной квартиры.
Вика сидела на дощатом полу чердака какого-то сарая. Вокруг, по всей поверхности пола, лежало чуть сопревшее сено, а под жестяной крышей висели связанные в косы головки крупного лука. Эта смесь запахов сена и лука была так хорошо ей знакома, что оголённые руки покрылись крупными мурашками.
"Не может этого быть!"
Женщина попыталась встать, но ударилась головой о деревянные стропила крыши.
Она охнула и, потирая ушибленную голову, пробралась к маленькому чердачному окошку. Два куска запылённого стекла, с неровными краями и вставленными внахлёст, пропускали не очень много света, но ей всё же удалось разглядеть, что под окном лежит толстое пуховое одеяло в красном атласном напернике.
Она сама его приволокла сюда сорок лет назад, когда бабушка вынесла из избы все постельные принадлежности и разложила их на табуретках во дворе "прожариться на солнышке". Как только сил хватило на такую тяжёлую ношу! Вика погладила шёлковую поверхность одеяла, её рука наткнулась на тонкую книжку в мягком переплёте.
"Приключения рыжего котёнка Игната".
Викины глаза стали влажными, зрение затуманилось. Да, это была её любимая детская книжка, зачитанная до дыр, это был её укромный и уютный уголок. Здесь она так любила прятаться, когда на улице шёл сильный дождь, и нельзя было пойти на речку или играть на улице с соседскими ребятами.
Вика посмотрела в мутное окошко. Небо было розовато-свинцовым.
"Похоже, надвигается гроза, нужно спуститься на первый этаж подальше от металлической крыши".
Женщина помнила, что грозы в этой местности всегда были сильными и опасными. Ребёнком она неоднократно видела, как яркие, красно-зелёные ленты молний разрезают столетние дубы от макушки до корней, так же легко, как горячий нож брусок сливочного масла.
Вика повесила пуговицу, которую до сих пор сжимала в левой руке, за ушко на шейную цепочку и, хватаясь обеими руками за гладкие перекладины деревянной приставной лестницы, слезла с чердака сарая.
Приоткрыв, обитую ватином и тёмно-коричневым дерматином, деревянную дверь, она выглянула во двор. Воздух был сильно заряжен электричеством, казалось, он искрится. Нестерпимо пахло озоном. Кое-где в небе уже виднелись далёкие змейки молний, но грома слышно не было.
