В чем моя вина, мне конечно по ходу сновидения понять так и не удалось. Хотя и дымящий роскошной трубкой товарищ Сталин и присоединившийся к нему позднее почему-то златокудрый товарищ Берия в больших круглых очках, постоянно подсовывали мне какие-то пожелтевшие от времени документы с напечатанным на машинке и почти полностью вымаранным текстом. Из обрывков предоставленной стенограммы следовало, что я действительно замешан в чем-то страшном, но жутко секретном. Настолько не подлежащем разглашению, что даже мне об этом знать было не положено.
Когда я уже отчаялся получить хоть какой то ответ, враз облысевшие генералиссимус и нарком внутренних дел, потребовали покинуть кремлевский кабинет и больше по разным пустякам их не беспокоить. К моему удивлению на выходе мне вручили длинное, до самого пола, пальто, попутно заявив, что данное изделие изготовил лично товарищ Швондер из отборных кошачьих шкурок и взяли письменное обязательство о непременном ношении выданного обмундирования на всех официальных мероприятиях, в быту и даже в постели. Хмурый комиссар, с кроваво-красной повязкой на плече взяв меня на прицел черного маузера, проследил за тем, как я облачаюсь, а потом опечатал пуговицы сургучом и выдал предписание отмечаться в ближайшем отделении милиции три раза в день.
Покинув мрачные кремлевские застенки, я долго добирался до дома пешком через толпы удивленного народа. В меня беззастенчиво тыкали пальцами простые советские граждане, счастливые пионеры и многочисленные иностранные туристы. Полагаю, что в разгар июльской жары на жутком солнцепеке в пальто из густой разномастной шерсти я действительно выглядел как минимум забавно, если не сказать по-идиотски.
Кроме того, в длинном меховом плаще мне было ужасно жарко. Пот заливал глаза, все тело невыносимо чесалось, а неудобные кирзовые сапоги хлюпали от натекшей в них влаги. Однако каждый раз, как только я делал попытку расстегнуть хотя бы верхнюю пуговицу, из толпы выскакивал давешний комиссар и грозно тряс своим маузером. Мол, только попробуй, сними - тут же получишь пулю в лоб. Я так и не рискнул.
Когда я, наконец, спрятался от посторонних глаз в темной комнате коммунальной квартиры и с наслаждением содрал с себя ненавистную шмотку, в помещение, выбив дверь, незамедлительно ввалились люди в кожанках вооруженные винтовками Мосина с примкнутыми к ним штыками и возглавляемые лично изготовителем пальто.
Швондер зачитал мне постановление домового комитета о выселении меня из квартиры путем расстрела и тут же скомандовал остальным взять ружья наизготовку. Грянул одновременный залп пяти винтовок. Я в ужасе схватился за грудь, с удивлением расползавшиеся по ней пятна крови и подскочил на кровати.
