Буквально десяток секунд, и посреди порядков наступающей французской гвардии начали вставать здоровенные взрывы, вырывающие из плотных колонн десятки людей, а еще спустя несколько секунд, когда долетела основная волна ракет, одномоментно целый кусок бородинского поля размером в два десятка гектаров полностью скрылся в огне, пыли и дыму от разрывов. И даже то, что часть — процентов десять примерно — ракет ушла в стороны из-за несовершенства технологического процесса и брака на производстве, наступающую французскую гвардию не спасло. Слишком уж массовым получился залп.
Когда дым немного рассеялся, а пыль улеглась, перед сторонним наблюдателем открылась картина совершеннейшего разгрома. Гвардейская дивизия просто прекратила свое существование, потеряв убитыми, раненными и контужеными чуть ли не сто процентов своего состава. Немногие счастливчики, сумевшие пережить ракетный налет без тяжких последствий для здоровья — физического, во всяком случае, насчет психического тут я бы не был столь уверен — бросив оружие с криками убегали в тыл, и я был убежден, что даже вышедшие сейчас дьявольские легионы не смогли бы их остановить.
Сказать, что такое мгновенное истребление чуть ли не пяти тысяч человек впечатлило всех на поле боя — не сказать ничего. Казалось, что сражение приостановилось на несколько десятков секунд, пока свидетели тотального уничтожения приходили в себя. Видимо немного переклинило и меня, ничем другим объяснить дальнейшие свои действия я впоследствии не мог.
— Вперед! — Я рванул к стоящим в пятидесяти метрах измайловцам, вытащив из ножен офицерскую шпагу, которую без особого проку таскал с собой все время нахождения в войсках. — Вперед! Самое время для атаки, выбьем поляков с редутов, пока они не пришли в себя.
Командующий батальоном измайловцев гвардейский майор от такого приказа на секунду впал в ступор, не зная, как ему поступить.
— Но ваше высочество, у нас же приказ защищать ракетные установки… — попытался возразить он, но был решительно прерван.
— Ракеты запущены, — я указал рукой на пустые деревянные станки, — эти куски дерева ничего не стоят, их нет смысла защищать! Обернитесь, других частей поблизости нет, нужно срочно помочь нашим, пока поляки их не окружили. Вперед! Это приказ.
Майор еще несколько секунд колебался, но потом, видимо, согласившись с моими доводами, скомандовал своим бойцам выдвигаться. По рядам измайловцев прокатилась волна удовлетворенного бурчания: гвардейцы считали, что охранять какие-то ракеты — дело ниже их достоинства. А вот грудь в грудь с поляками сойтись, да показать им силушку русскую — совсем другой коленкор.
