Царь скрылся.
Вдруг со всех сторон с шумом и криком набежали сторожа, унтера, а впереди всех, с пистолетом в руке, бежал потрясенный генерал.
Выстрел - и медвежонок, глухо зарычав, растянулся на земле.
Пушкин обернулся к товарищам:
- Один человек нашелся, да и то медведь.
Вечером Яковлев исполнил в лицах "злодейское покушение на жизнь его величества", представлял медведя на задних лапах, потрухивающего по дорожке царя и спасителя-генерала.
Таков был политический случай с медвежонком.
Происшествие, героем которого был Вильгельм, слегка напоминало происшествие с медвежонком.
Однажды Вильгельм гулял в саду; он вспоминал Павловск, Устиньку, глаза матери и ее сухонькие руки - и его потянуло домой. Навстречу ему попался молоденький офицер в щегольском сюртуке.
- Дядя Павел Петрович! Oncle Paul! 1 - воскликнул Вильгельм, узнав материна кузена Альбрехта, того самого, который участвовал в семейном совете, когда Вилли определяли в Лицей. - Как, вы здесь? Не ожидал вас встретить.
1 Дядя Павел (франц.).
Он обнял его.
Офицер холодно отстранил его. Вильгельм этого сгоряча не заметил.
- Давно ли вы здесь?
- Н-да, - промямлил офицер.
- В Павловске давно не бывали?
- Н-да, - процедил сквозь зубы офицер.
- Давно ли матушку видели?
- Н-да, - сказал офицер, со злостью глядя на Вильгельма.
Дядя Павел Петрович едва удостоивал его ответом. Вильгельм обиделся. Он принужденно и с достоинством откланялся. Офицер не ответил, посмотрел вслед удаляющемуся Кюхле, пожал плечами и продолжал путь.
Кюхля наткнулся на лицеистов, которые с ужасом на него смотрели.
- Что с тобой стряслось, Вильгельм? - спросил его Пущин. - Ты великих князей останавливаешь и, кажется, обнимаешь.
- Каких великих князей?
- Ты только что с Михаилом Павловичем объяснялся и за рукав его держал.
- Это Павел Петрович Альбрехт, - бормотал Вильгельм, - это дядя, какой это Михаил Павлович?
- Нет, - захохотал Пушкин. - Павел Петрович был папа, а это сынок Михаил Павлович.
Таков был политический анекдот с Вильгельмом - медвежонок напал на царя, Вильгельм обнял великого князя.
IX
Однажды Пушкин сказал Вильгельму:
- Кюхля, что ты сидишь сиднем? Пойдем сегодня к гусарам, они, право, о тебе слыхали и хотят с тобой познакомиться.
Кюхля согласился не без робости.
Вечером, сунув многозначительно на чай дежурному дядьке, они вышли за лицейские ворота и прошли к Каверину.
Окна у Каверина были раскрыты; слышна была гитара и смех. Высокий тенор пел: "Звук унылый фортепьяно".
