И каждый пятачок на мушке, секторы обстрела перекрываются — сплошная зона поражения!
«Но мы же ползем!»
Истошная трель губной гармошки выпугала меня. Немецкие окопы совсем рядом — ветерок доносил могильный запах сырой земли.
«Момент истины?..» — мелькнуло в голове.
Легко было ненавидеть врага, а «уничтожать гадину» — каково? Вот они, фашисты, рядом совсем. Живые и здоровые гитлеровцы. Жрут бельгийский шоколад и запивают шнапсом…
Стрелял я неплохо — на стрельбищах или в тире. Но жать на спуск, чтобы убить — это совсем другое…
Судьба помогла мне вывернуться из этической ловушки.
Траншеи немцы нарыли с прусской основательностью — крутости заделали досками, боеприпасы аккуратно разложили в нишах, брустверы вывели под линеечку.
Я подполз поближе, оказываясь у стрелковой ячейки. И тут какому-то Фрицу или Гансу приспичило закурить. Щелкнула зажигалка, бросая трепещущий оранжевый отсвет на полное лицо, перетянутое ремешком каски — и я моментом сымпровизировал.
Винтовка «Маузер» покойно лежала в ячейке, а ствол буквально молил ухватиться за него. Я и ухватился.
Немец довольно затянулся, пыхая цигаркой… Приклад врезался ему в переносицу, проламывая черепок. Сердце мое тарахтело на такой скорости, что уши не уловили удара, а вражья тушка беззвучно свалилась на дно траншеи. Убит.
И тут же с меня будто спало заклятие. Некогда тут психологические травмы получать! Воевать надо!
Оттолкнувшись, я мягко спрыгнул в окоп. Следом зашуршал Ходанович. Так соскакивать — с балетной грацией бегемота — мог только старшина.
— Лёва, проверь ход сообщения слева. Если кто сюда намылится — кончай. Понял?
— Понял, товарищ командир. Кончим.
— Якуш, мертвяка — в тупик, и за мной. Там должен быть блиндаж…
Ход прокладывался по всем правилам воинской науки — с изломом. Слева потянуло вонью — отхожее место, а справа открылось уширение, где стояли пустые носилки. Я не нащупал их, а увидел — над лесом всходила луна, накладывая резкие тени.
В ночной тишине смутно доносился грубый смех и гортанный говор. Попахивало печным дымком. Блиндаж срубили на совесть — надежное убежище, перекрытое бревнами в шесть накатов. Прямое попадание 76-мм снаряда выдержит, как нечего делать.
Неожиданно скрипнула дверь, отворяя вход, и на пороге зачернела коренастая фигура унтер-офицера со «шмайссером». Блеснули погончики обер-фельдфебеля.
Он продолжал рассказывать «камарадам» что-то веселое — я улавливал смысл с пятого на десятое. Не то, чтобы я немецкий знал. Так, под сотню фразочек и слов. Зато произношение идеальное — у меня же абсолютный слух.
