Харончик засуетился: "Я сейчас, пара секунд". Он суетливо начал сдирать с себя халат и рубашку. Скинув ненужное теперь тряпьё, Мовсесян вскарабкался сверху и медленно погрузился в прохладную и скользкую от смазки пещеру удовольствий. Он медленно и аккуратно производил половой акт, стараясь не кончить раньше времени. Покойница вдруг охнула и подалась ему навстречу тазом. Паталогоанатом слегка увеличил темп, Нимфа застонала и обхватила его ногами, ещё несколько фрикций и у Харона Абрамовича брызнули искры из глаз, а тело скрутила судорога. Немного полежав на холодном теле возлюбленной, он, на трясущихся ногах слез с покойницы, уселся на табуретку и закурил.
"Это был пиздец" - признался он покойной даме: "Я так сильно кончил первый раз в жизни, теперь буду тебя беречь так, как только смогу, поверь".
Нимфа молча улыбалась.
Голый Мовсесян выдвинул из стены металлический ящик для трупов и начал рассуждать про себя: "Совсем морозить её нельзя, сильно ухудшится внешность и оставлять в тепле тоже - быстрое разложение, что тогда? Главное - не заморозить жидкости, так что поставлю-ка я термостат на +4, как в обычном холодильнике, самое оно. Так красавица, вставай".
Он подал Нимфе руку, и та изящным движением спрыгнула на пол: "Ложись сюда, холодно, но хуле делать, так будет лучше всего". Дама послушно улеглась на холодную металлическую поверхность, а Харон Абрамович задвинул ящик и повернул ручку замка. Затем, поставив термостат в нужное положение, он занялся обычными своими делами, с сексом уже не связанными.
Глава 10. Нелюбимая жена
Придя домой после работы, Мовсесян скинул ботинки в прихожей и прошёл на кухню, положив пакет с продуктами из "Перекрёстка" на стол. Лилит Рубиковна стояла за плитой и что-то готовила.
"Переодевайся, сейчас ужинать будем" - прокуренным басом заявила благоверная.
Харончик кивнул и отправился в комнату, где повесил измятые брюки на стул, тщательно замаскировав их сверху пиджаком. Затем туда же отправилась ещё и рубаха с галстуком, и брюки окончательно исчезли под кучей одежды. Накинув халат, он вернулся на кухню и уселся за стол напротив благоверной. Аппетит после дневных любовных приключений он нагулял, так что сразу вцепился зубами в кусок говядины, как бы это банально не звучало, по консистенции напоминающий подошву кирзовых сапог, которые когда-то наш герой носил в армии. С трудом оторвав часть от основы, он принялся пережевывать её, хотя казалось, это невозможно, поскольку та состояла практически полностью из одних жил.
