Мы с Агатой не считали неприличным сначала созывать гостей, а потом устраивать им фейс-контроль у входной двери. Мы не пускали тех, кто нам не нравился, будь то хоть трижды лучший друг или подруга кого-то из наших. Наш дом был своего рода святилищем, куда не всякий был вхож. Ну, и тем более, потом мы не хотели с омерзением на лицах менять постельное белье в своих спальнях, подбирать с полов упаковки от презервативов или выковыривать из гранитных ваз в коридорах следы блевотины. Умудренные опытом, двери своих спален мы запирали, а в свободных стелили самые уродливые простыни, которые только могли найти.
Сегодня мы впервые никого не выгнали. То ли мы повзрослели, то ли повзрослели люди вокруг нас, но все вдруг научились развлекать себя сами без биения тарелок и бокалов, драк и матерных воплей.
Агата восседала за барной стойкой, когда мы со Святом вернулись на кухню за подзаправкой. Она с упоением наблюдала за ловкими руками Лехи, творившими для неё первую за ночь голубую лагуну. Макс в углу о чём-то непринуждённо болтал с симпатичной шатенкой в синем платье, которую привел Мартин. Судя по румянцу на щеках, девушка уже представляла Макса без рубашки. Хотя тот и сам выглядел заинтересованным достаточно, чтобы не коситься в сторону моей сестры каждые пять минут.
Эллина безуспешно давилась зевками, болтая с каким-то очкариком, которого притащил на вечеринку Свят. Пару раз я пытался найти в толпе Алину, но ни разу не сумел. Да уж, только такая сексуальная ведьма, как она, могла пропустить вечеринку в свою честь.
Время перевалило за полночь, и случилось то, чего я так боялся. В мой пьяный мозг опять полезли воспоминания о другой, далекой уже, вечеринке. Ощущения, наверно, такие же, как при неожиданном конце действия анестетика. Сначала просто капелька боли, а потом целый шквал, от которого ты забываешь о себе другом, без этой боли. Мне будто выключили свет и запустили перед глазами старую плёнку черно-белого диафильма.
Приёмная иностранного представительства Петербурга. Канун нового года. Без одного дня совершеннолетние Агата и Адриан, одетые во все самое скромное, образцы целомудрия и кротости, сидят в креслах перед дверьми из резного дуба. Следующий кадр: дверь открывается и перед ними оказывается девушка, их ровесница, в платье-футляре, слишком сексуально для этого места обтягивающем бёдра, из чего Адриан делает вывод, что она стажёр (постоянную работницу за такое платье выгнали бы с пинка). Она улыбается. Следующий кадр: крупный план лица незнакомки. Ясные голубые глаза на худеньком красивом лице, густые светлые волосы, спадающие на пышную грудь. У Агаты в детстве была такая фарфоровая кукла, которую Адриан взял в заложники и случайно разбил во время игрушечных военных действий. Девушка улыбается и приглашает их внутрь. Следующий кадр: Адриан заводит с ней разговор и просит номер телефона.
