Гости с Двины [авторский сборник] | страница 8

Конечно, устное сказыванье пышным цветом цвело и в домашней обстановке. Люди морского сословия ходили друг к другу в гости целыми семьями. Молодёжь опять не даёт покоя Анкудинову:

— Дедушка, расскажи что-нибудь.

Старик иное и зацеремонится:

— Стар стал, наговорился сказок. А смолоду на полатях запою — под окнами хоровод заходит. Артели в море пойдут — мужики из-за меня плахами[17] лупятся. За песни да за басни мне с восемнадцати годов имя было с отчеством. На промысле никакой работы задеть не давали. Кушанье с поварни, дрова с топора — знай пой да говори. Вечером промышленники в избу соберутся — я сказываю. Вечера не хватит — ночи прихватим. Дале один по одному засыпать начнут. Я спрошу:

— Спите, государи?

— Не спим, живём. Дале говори…

Рассказы свои Анкудинов начинал прибауткой: «С ворона не спою, а с чижа споётся».

И заканчивал: «Некому петь, что не курам; некому говорить, что не нам».

у Студёного моря, в богатой Двинской земле, жили два друга юных, два брата названых. Кирик да Олёша. И была у них дружба милая и любовь заединая.

Столь крепко братья названые друг друга любили — секли стрелою руку, кровь точили в землю и в море. Мать Сыру землю и Синее море призывали во свидетели. Кирик да Олёша — они одной водою умывались, одним полотенцем утирались, с одного блюда хлебы кушали, одну думу думали, один совет советали, — очи в очи, уста в уста.

Отцы их по любови морского лодьею[18] владели и детям то же заповедали. Кирик, старший, стал покрут[19] обряжать, на промысел ходить, а Олёша прилежал корабельному строению.

Пришло время, и обоим пала на ум одна и та же дева Моряшка. И дева Моряшка с обоими играет, от обоих гостинцы берёт. Перестали названые братья друг другу в очи глядеть.

В месяце феврале промышленники в море уходят на звериные ловы. Срядился Кирик с покрутом, а сам думает: «Останется дома Олёша, его Моряшка опутает». Он говорит брату:

— Олёшенька, у нас клятва положена друг друга слушати: сряжайся на промысел!

Олёша поперёк слова не молвил, живо справился. Якоря выкатали, паруса открыли… Праматерь морская — попутная поветерь[20] — была до Кирика милостива. День да ночь — и Звериный остров в глазах. Круг острова лёд. На льдинах тюленьи полёжки. Соступились мужи-двиняне со зверем, учали бить.