– Почему?
Мысленно я кричал: «Анатолий Григорьевич, пожалуйста, прекратите допрос. Не хочу я об этом говорить. В конце концов, может у меня быть хоть одна слабость?». Но вслух я ответил:
– Так вышло.
– И ты там не бываешь?
– Иногда. Редко. – Я уже отставил свою чашку с остывшим чаем и уперся взглядом в свои колени. Но на этот раз решил не заставлять себя усилием воли сесть ровно. Все. Проходили. Это не закончится. Раз зашел этот разговор, то из меня выпытают все до мелочей. И я решился: – Я химеройд. В просто я химеройд. В квази – химера. И не могу менять внешность. Не могу! Зеленая кожа, раздвоенный язык, лысый, чешуйчатый монстр.
– И ты стесняешься своего вида? Там же много таких… Тех, кто меняет свой внешний вид, чтобы походить на животного.
– Вот именно. Тошно. Каждый второй с кошачьими ушками, хвостами или крыльями. А каждый третий андройд с антенной на голове. Они просто не знают, каково это на самом деле. Позеры.
И я сам услышал свой голос. Столько презрения и брезгливости в нем в этот момент было. Вот, сейчас Анатолий решит, что я презираю людей. Назовет меня мизантропом. И… И запретит даже рядом со своим центром реабилитации появляться. А может…
А может быть оно и к лучшему.
Глава 6
– Этот котенок жил в удивительно красивом и хорошем мире, – начал читать я, написанную на кануне вместе с наставником сказку. Эта работа мне скорее понравилась, хоть и приходилось много спорить и выслушивать внезапные лекции от Анатолий Григорьевича. Практически каждую мою идею, мысль или желание опытный воспитатель мог характеризовал с точки зрения психоанализа или педагогики. Вот почему нельзя было взять героем сказки человека? Так нет же! Главный герой сказки должен быть не только симпатичным и вызывать чувство сопереживания, но и соответствовать каким-то психотипам и «фундаментальным архетипам».
По словам Анатолия в сказке очень важно, чтобы образ главного героя соответствовал его архетипу и явно читался. Ведь чтобы посыл сказки был интуитивно понятен, в ней не должно быть сложных для восприятия и осознания «ключей». В пику сказанному, он же утверждал, что основной посыл, так сказать, сюжетная арка, должна быть до самой развязки неизвестна, чтобы слушающий сказку не смог рационально понять посыл, а усвоил его подсознательно. В общем, писали мы очень простенькую историю, но при этом разговаривали такими сложными терминами, что уже через пол часа я перестал понимать, чем мы занимаемся, и лишь прилежно выписывал повествовательную канву по указки мастера. Почему я вдруг назвал Анатолия мастером? Да он просто подавил меня своей высокомерной манерой речи.
