Лучше надеяться на Бога,
нежели на князя.
Даниил Заточник
18 января 1894 года. Гатчинский дворец.
Когда я вошёл в зал для совещаний, там уже присутствовали мой отец, князь и митрополит Иоанникий, бывший патриарх, снятый указом пять дней назад. Последний сидел бледный, и как ни странно, в наручниках и далеко не новой рясе.
Пройдя к столу, я уселся прямо напротив митрополита и положив перед собой папку, открыл ей и некоторое время изучал лежащие там бумаги. Боковым зрением я видел как отец и князь, посматривают то на меня, то на митрополита и ждут объяснений, с чем связана эта встреча. Оторвавшись от бумаг, я посмотрел на митрополита. От моего взгляда митрополит опустил глаза и весь сжался на стуле.
— Может, ты объяснишь всё-таки нам, причину по которой мы здесь собрались и почему митрополит в кандалах, как беглый преступник, — спросил отец, совершенно спокойно, принимая мои правила игры.
— Потому отец, что это и есть беглый преступник. Именно он стоял за организацией последнего покушения, именно он уговорил Великих князей пойти на собственных родственников с целью их убийства, обещая поддержку церкви. Хотя князья тоже хороши. Они каждый по отдельности готовили государственный переворот, в надежде занять место императора. Именно его люди уговорили отца Иоанна Кронштадтского собрать народ и просить милости царя для преступников, понимая, что в скором времени об их участии в заговоре станет известно. Вот теперь надо решить судьбу этого иуды, что с ним делать. Всё-таки митрополит и назначали его мы, выбрав из других кандидатов, как самого честного. Я даже боюсь представить, что могут натворить другие кандидаты, — сказал я и взял паузу.
— Казнить тварь, — проговорил князь, который до сих пор винил себя за произошедшее. В дополнение ко всему, одним из нападавших и стрелявших в меня, был его дальний родственник, тем самым бросавшим тень на самого князя, — Повесить, публично.
— Если мы его повесим, то в скором времени его сделают мучеником, — проговорил отец.
— Тогда пусть он сам себя повесит, при свидетелях. Самоубийцам приготовлена геенна огненная, как и предателям. После этого его точно мучеником не сделают, — предложил я.
— Что скажешь в своё оправдание, — спросил отец, глядя на митрополита.
Тот попытался упасть императору в ноги. Но его приковали к креслу и он рухнул вместе с ним на пол и заревел, причитая,
