— Ты прав в одном, — продолжает она: — Вирна очень смелая и гордая, чтобы просить о помощи. С ней что-то происходит, Лайтнер! Что-то нехорошее.
— Это. Не. Мои. Проблемы, — чеканю каждое слово. — Мы больше не станем поднимать тему Мэйс.
— Ты невыносимый! — М’эль вскакивает с дивана, ее глаза вспыхивают, зрачки вытягиваются. — Почему все парни такие черствые и невыносимые?! Знаешь, тебе удалось меня убедить. Ты не должен с ней встречаться и снова делать ей больно. Вирна этого не заслужила!
Она уходит, хлопнув дверью, а Хар бросает на меня сердитый взгляд и уходит за ней. Надолго, потому я что успеваю дойти до окна и рассмотреть все красоты Четвертого. Отсюда виден краешек парка, высотки с неоновыми вывесками, которые в пасмурную погоду горят весь день. Я понимаю, что хочу себе такую же квартиру. Жить одному, быть свободным.
Возвращается друг без Кьяны.
— Не остыла? — спрашиваю я.
— Остыла, но не хочет тебя видеть, пока ты ведешь себя как едх.
— Взаимно. Когда перестанет вести себя как маруна, тогда и сможем нормально поговорить. Как ты ее терпишь?
Черты лица Хара заостряются:
— Полегче, брат. Ты говоришь о моей девушке.
— Мне надоело, что все говорят, что мне делать и куда идти.
— Вирна ее подруга. Была. Мне жаль.
Мы молчим, и кажется, одновременно закрываем эту тему. Потому что Хар говорит:
— Кое-что не сходится, Лайт.
— Что именно?
— Ты сказал, что собирался сбежать от Шадара. — Взгляд Хара пронизывает как зимний ландорхорнский ветер. — Куда? К Зоргу?
— Нет. Я собирался покинуть Ландорхорн.
— Покинуть?
— Уплыть отсюда.
— Но это безумие. До ближайшей цивилизации тысячи энтваллов… — Он осекается. — Есть что-то еще?
Я смотрю на Хара, и не понимаю, почему не доверил ему тайну Эн раньше.
— Да. Я собирался сделать это не один.
Друг слушает мой рассказ про знакомство с раг’аэной и ни разу не перебивает. Он долго молчит, даже когда заканчиваю, и я не выдерживаю первым:
— Что скажешь?
— Что тут сказать? Звучит безумно, но это многое объясняет. Например, то, как вы с Мэйс добрались до берега в тот шторм. А еще твой побег. С помощью океанской бабочки ты действительно мог бы сбежать из Ландорхорна, почему передумал?
— И оставить вас одних? — усмехаюсь я, и добавляю уже серьезно: — В Ландорхорне вся моя жизнь. Мне не нужно бежать или скрываться, чтобы сделать ее такой, какой хочется.
— Мэйс ведь в курсе, да? Ты рассказал ей про бабочку?
— Да.
Хар смотрит мне в глаза, словно сканирует.
— Значит, твои чувства к Вирне даже серьезнее, чем считает Кьяна.
