— Вирна Мэйс. Задержитесь.
Он дождался, пока все выйдут, и только после этого шагнул к двери, чтобы запечатать электронный замок.
— Ого, — сказала я. — Нам предстоит серьезный разговор?
— Будешь продолжать в том же духе — уволю.
Я приподняла брови:
— Ну попробуй. Между прочим, то, что мы сейчас заперты наедине, говорит не в твою пользу.
— Заткнись, Мэйс. Просто заткнись. Какого едха ты избила Лиру?
О, так я была права. Его просто не по-детски штормит.
Я, разумеется, приложила эту самую Лиру хорошо, но «избила» после одного четкого удара в нос — это совершенно точно перебор!
— Нечего было хватать меня за руки.
В его глазах полыхает сила въерха.
— Ты совсем рехнулась? Нельзя бить людей просто потому, что они тебе не нравятся!
— Въерхов, — поправляю я.
— Что?
— Въерхов. Въерхов — можно. Они не такие беззащитные, какими могут показаться на первый взгляд.
Губы Лайтнера складываются в жесткую линию и делают его очень похожим на отца. Тот разговор с Диггхардом К’ярдом я помню очень хорошо. Помню, как он на меня смотрел. Но еще я отлично помню, как целовала эти самые губы — когда Лайтнер склонялся надо мной, и, прежде чем меня успевает затянуть в этот поцелуй, вовремя вспоминаю, в чем дело. Почему я не могу быть рядом с ним, и Лира тут ни при чем.
Злость растворяется, словно ее и не было.
Я не хочу становиться ему врагом. Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего, но сейчас как идиотка стою и пялюсь на его губы, хотя должна уже выйти за дверь.
— Хочу, чтобы ты поняла, Мэйс. Я не позволю тебе портить жизнь девушке, которая ни в чем не виновата.
Что я там говорила про злость? Это я совершенно точно не контролирую.
— Когда я в следующий раз ее увижу, просто спихну с лестницы.
Лайтнер прищуривается.
— Хочешь ты этого или нет, но теперь мы будем играть по моим правилам. Пока я работаю здесь — а я здесь надолго, ты будешь делать то, что скажу я. Облажаешься — вылетишь из клуба. И знаешь, почему? Потому что я — все еще Лайтнер К’ярд, а ты — все еще никто. Девочка с Пятнадцатого, которой просто удалось раздобыть немного денег.
От пощечины его спасает стук в дверь и мое промедление. Когда я подаюсь к нему и шепчу:
— Много денег, Лайтнер. Очень много. Твоя Лира уже сказала тебе, откуда они? — меня трясет от злости.
Я вылетаю в коридор, распечатав панель замка, и только в этот момент понимаю, что сказала.
Лайтнер думает, что я живу на деньги его отца. Лире я сказала, что мне их дает любовник.
По-моему, это полный и безоговорочный хидрец.
