Из библейских материалов почерпнут рассказ о казни семи братьев Маккавеев (поэма Викторина); четырнадцать стихотворений испанца Пруденция, первого крупного латинского поэта-христианина, посвящены прославлению испанских мучеников и мучениц (Лаврентия, Романа, Фруктуоза, Агнии и др.). Более мирные образы защитников и проповедников христианства являются в житиях Мартина Турского (в прозе оно было составлено в начале V в. Сульпицием Севером, лично знавшим Мартина, и переложено в стихи в конце V в. Павлином из Перигё, а в конце VI в. Венанцием Фортунатом) или святого Феликса Ноланского, героя эпохи гонений (о котором написал 15 стихотворений его поклонник Павлин Ноланский). Наконец, уже в VI в. папа Григорий I Великий во второй книге своих «диалогов» передал ряд рассказов об основателе первого монашеского ордена (бенедиктинцев) Бенедикте Нурскийском, основателе монастыря Монте-Кассино.
Таков краткий обзор литературного эпического творчества раннего средневековья. И хотя в общем в нем, несомненно, преобладает чисто эпический элемент, однако то с большей, то с меньшей силой проявляют себя в нем и другие течения. Первое, что имеет огромное значение в большинстве этих поэм, — это догматические моменты вероучения и его морализующие выводы. Эти поэмы хотят не только рассказывать, они хотят путем рассказа учить. В первую очередь — догматам веры (троичности, искупления мира смертью и воскресением Христа, ожидания Страшного суда), во вторую — правилам христианской нравственности (мужественному перенесению преследований, презрению к материальным благам, борьбе со страстями). Эти как бы побочные, по существу же основные, цели поэм придают им то характер личной исповеди, изложения своей собственной веры (например, в стихах Павлина о св. Феликсе), то характер дидактической аллегории (таковы поэмы Пруденция «О рождении греха» и «Психомахия», поэма Седулия «Пасхальная песнь», поэма Драконтия «Хвала Господу»).
И наконец, в спокойном повествовании о библейских событиях или о жизни святых все сильнее подчеркиваются и выступают на передний план рассказы о событиях сверхъестественных, о чудесах. Вера в прочный незыблемый порядок мира в это время уступает место вере в всегда возможное нарушение его по воле личного божества или любого человека, служащего ему верой и правдой. С течением времени эта вера в чудеса все усиливается, и растет поток рассказов о случаях чудесных исцелений, воскрешения умерших, освобождения узников, ослепления злодеев, явления душ из загробного мира и т. п. Впоследствии вера в чудеса становится неотъемлемым признаком христианского вероисповедания, заслоняя собой как догматическое, так и нравственное его учение.
