С этими мыслями я и провалилась в мир грёз и грешных фантазий.
Ух, какие сны мне снились! И, конечно же, с Леонелем в главной роли. Чувственные, нежные, в антураже моей новой спальни. Вот только до самого интересного дело так и не дошло. Объятия, поцелуи, жадные ласки, от которых тело плавилось, а душа устремлялась куда-то ввысь, в неведомые мне дали. Мозг требовал продолжения, но… Вместо этого он в какой-то момент сдался, провалившись в сон во сне.
Проснулась с блаженной улыбкой на подозрительно припухших, словно от поцелуев, губах. Окинула взглядом окружающий меня клубок из одеял и простыней. Мелькнула на миг шальная мысль о ночном визитёре, но одного взгляда в сторону двери хватило, чтобы понять — никого, кроме моей бурной и неуёмней фантазии тут не было. Стульчик как стоял, так и стоит на своём месте.
Вопреки здравому смыслу стало даже как-то обидно. У Леонеля был шанс, а он им не воспользовался.
Глава 6
Император. Открытия
Когда Катриона случайно или сознательно сбежала в иной мир, именуемый Землёй, я был в гневе. Столько лет был рядом, пусть не в открытую, но всё же помогал ей в реализации сумасбродных идей, и вот она, благодарность! Катриона как всегда поступила по-своему, не советуясь, не беря в расчёт мнения окружающих. Своенравная, неуправляемая, неприручаемая, словно дикий зверь, и это ещё больше притягивало.
Ослеплённый желанием обладать ею, я даже не придал значения тому, что с той поры на её месте была другая. Внешне похожая, как две капли воды, такая же не в меру самодостаточная, но всё же — другая. Вот только я просто-напросто не желал этого замечать, напролом пробиваясь к вожделенной цели. В мыслях главенствовало — «Моё»!
В тот момент я злился на лучшего друга, посмевшего проявить интерес к моей избраннице. А там, у алтаря, когда она выбрала его, я возненавидел и его, и весь мир.
Время шло. Было нестерпимо больно видеть со стороны счастье в глазах этой женщины. Теперь уже безвозвратно чужой. Старался не пересекаться ни с ней, ни с бывшим другом, продолжая упиваться обидой. Забросил все дела, потеряв интерес к жизни.
Отец долго пытался привести меня в чувства, взывая к голосу разума. Но я был глух. И тогда он решился на самый действенный шаг: объявил о том, что устал и передаёт бразды правления своему старшему сыну. То есть мне.
Не знаю уж, как так вышло, но во мне как будто что-то переключили. Видимо впитанное с молоком матери ожидание величайшей ответственности дало о себе знать. Я стал императором. Всё личное ушло на задворки сознания, оставив место логике и холодному расчёту.
