Так кто же этот кукловод? Сам Варкари, или кто-то ещё? Знать бы только кто. Тогда укоротили бы язык одному, но зато избежали бы массовых расправ. Народ же не знает подробностей, а оглашать их смысла нет, ибо найдутся те, кто истолкует информацию двояко, исказит смысл, додумает и станет лишь хуже. Они не понимают, что этими бунтами лишь отвлекают от решения проблемы.
Да и столь ли важно, кто именно стоит за всем этим? Куда интереснее, кто именно стал источником информации? И что-то мне подсказывает, что это — болтливые языки землян. Вот только где они теперь? С них не спросить, ведь портал закрыт.
И вновь мысли вернулись к минувшему завтраку. К голубоглазому русоволосому чуду. К тому, как Ларетта с мечтательной полуулыбкой поедала мясо бердонга, пока не узнала, что именно она ест. Какие яркие у неё эмоции! А все эти глупости, что она несла по дороге из столовой и в кабинете! Я бы ни от кого не потерпел такого обращения, но в её исполнении всё это звучало так мило.
«Белобрысенький мой»… «Ушастик мой»… Я бы многое отдал, чтобы почаще слышать эти слова из её уст. И чтобы она смотрела на меня точно таким же, исполненным нежности, любви и желания взглядом. Повезло, что к моменту нашего появления Витаэль был в кабинете. А иначе… Даже и не знаю, сумел бы я воздержаться?
Вроде понимаю, что уже спать пора, а сна ни в одном глазу. Лежу, глазею в потолок, и вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю.
А в следующий миг все мысли растворились не оставив и следа.
На пороге появился Мэрион. Запыхавшийся, явно взволнованный, он влетел в мою спальню и выпалил:
— Лео, готовься!
— К чему? — опешил я от такого вступления. — И что ты тут делаешь? Что-то случилось?
— Я так понимаю, о последнем разговоре с Катериной ты ей не рассказал? — спросил он, словно не слыша моих вопросов.
Пришлось напрячься, припоминая все наши беседы. И да, выяснилось, что не успел я об этом поведать. О чем и сообщил, напряжённо дожидавшемуся ответа Мэриону.
И товарищ вкратце рассказал мне о не самой приятной для меня сцене, свидетелем которой он стал.
— Трудно сказать, что творится в её хорошенькой головке, — произнёс в заключение Мэрион. — Служанка не исказила фактов, но судя по реакции и репликам Ларетты, она сделала совершенно неожиданные выводы. И вот я, и даже Арлетта здесь.
— Постой, а она-то тут причём?
— Попала под горячую руку. Зачислена в стан врага и убийцы, в лице Твоего Императорского Величества, и, изгнана без права на объяснения или оправдания, — невесело усмехнулся Мэрион.
