— А где он может быть сейчас? — медленно спросил он, уже подозревая, что знает ответ.
И профессор Реллим не подвел:
— Понятия не имею, — беззаботно отмахнулся он, — Я заказывал у айн Хербера… мм… некоторые инструменты. Вы слышали об эфиристике?
— Нет, — Йохан остановился в проеме арки, размышляя над тем, куда идти ТЕПЕРЬ.
— Вы не слышали об эфиристике? — глаза профессора загорелись нехорошим фанатичным блеском, — Так я вам сейчас расскажу вкратце…
Йохан осознал, что сейчас его ожидает краткая лекция об основах непонятной ему эфиристики минут на сорок-пятьдесят. Видимо, его желание услышать эту лекцию явственно отразилось на лице или же профессор уловил ее как-то иначе, потому что он быстро закруглился:
— …впрочем, сейчас, как мне кажется, не время и не место. Давайте не будем стоять здесь, где нас могут найти…
И он, подхватив под локоть, повлек юношу дальше в темноту арки.
— Кто это за вами охотится?
— Глупцы! — неожиданно пылко воскликнул Реллим, — Не видящие дальше собственного носа!
Профессор замахал руками, яростно жестикулируя: «не видящие…» — два пухлых пальца тычут ему в глаза, «…дальше…» — указательный палец энергично пронзает воздух, указывая вперед, «…собственного носа» — тот же палец с силой тыкает в округлый нос профессора, сминая его в лепешку.
— Глупцы, невежды и ретрограды! Профаны, олухи и недоучки! Мракобесы, обскуранты и догматики! Доктринеры и… и…
На этом синонимы у профессора закончились, и он молча замахал руками, явно пытаясь поймать несколько эпитетов в вечернем воздухе.
— А вся эта толпа — кто? — поинтересовался Йохан.
— Мои коллеги — бывшие! Бывшие коллеги! — которые противостоят прогрессу, в моем лице! Представляете, они смеют называть мою теорию всемирного эфира — выдумкой, а меня — жалким шарлатаном! Жалким, вы представляете?! Они хотели заставить меня отречься от моей теории, от труда всей моей жизни! Ха-ха! Меня так просто не возьмешь!
Профессор резко остановился. Арка закончилась, и они теперь стояли в начале узкой, извивающейся улочки, скорее, даже — переулка, а еще правильнее — щели между домами, изгибающейся так, как будто ее прокладывали по следу, оставленному змеей, больной падучей.
— Вот, — неожиданно спокойно произнес профессор, — Вот здесь находилась мастерская айн Хербера.
От мастерской остались только жестяные часы, покачивающиеся на кронштейне над запылившимся окном, да светлое пятно, на месте которого недавно висела вывеска с фамилией мастера-часовщика.
