— Ведь не простит император, — пробормотал кто-то слишком громко.
— А это пусть голова у родовитых болит, простит их император или нет! — отрезал Семёныч, — наше дело маленькое! Сказали расчистить и ждать. Вот, расчистили и ждём! И следим за языками!
— А точно всех-всех убили? — уточнил у Семёныча Филимон, — там же девулька на ристалище была. Дюже высокородная, то ли внучка, то ли правнучка императора! Родная кровь!
На этот вопрос ответа так и не прозвучало. Бригадир зыркнул в сторону бригады и парочка мужиков посообразительнее в два тычка заткнули излишне любопытного.
— Семёныч, а чем нам тут родовитые помогут? — снова влез с вопросом Гвоздь, — тут не родовитых нужно, а кран мостовой вон восстанавливать, да железо это многотонное им подымать да фундаменты крепить.
— А то я не знаю, — хмыкнул бригадир, — что без крана мы тут ничего не сделаем, и десяток этих синемундирников Апраксиных ничем нам не помогут. Даже с оборудованием. Да и маги не сдюжат, сломают станок раньше. Я инженеру всё как есть обсказал.
— И что?
— И ничего. Первый цех заработал? И наш заработает. Сидим. Греемся. Ждём.
И снова на короткое время в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и сухим шелестом снежинок, разбивающихся об бетон и сталь при особо сильных порывах. Сухо потрескивал костерок, в который периодически подбрасывали по паре обломков досок, негодных уже ни на что.
— А говорят, — тихим шёпотом нарушил тишину Филимон, — что и не Апраксины уже заправляют всем, а Иные. Оттуда.
На сказанное бригадир гулко захохотал, прихлопывая себя руками в меховых рукавицах по коленям. Остальная бригада замерла в ожидании. Было видно, что люди не хотят верить в сказанное, но опаска, что это может оказаться правдой, тлеет где-то глубоко внутри каждого.
— Иные! Оттуда! — отсмеявшись, передразнил Филимона Семёныч, — дубина ты. Нашёл кого слушать! Бабу свою! Всё внешнее кольцо знает, что у твоей бабы язык, что помело! И метёт она им без ума!
Филимон снова смутился, и что-то неразборчиво пробормотал.
— Всем известно! — буквально впечатывая слова в пустую голову работника веско проговорил бригадир, — что без воли и без ведома высокородного, твари из-за границы мира могут тут находиться только во время Вторжения, а когда это происходит, они одержимы только кровью таких как ты и твоя языкастая баба! А те твари, что не кидаются сразу тебя сожрать, живут тут по воле и милости высокородных. А уж занять их место… Чему тебя только в вечерней школе учили?
