— Привет, Теная.
Отстранил от себя девочку, держа за плечики, и присел на корточки, практически став с ней одного роста. Худенькое тело, казалось, способен унести порыв ветра. Большие синяки под глазами Тенаи и изнеможённое лицо, напомнили мне Женю, который еле ползал по дому в поздней стадии болезни.
— Как ты себя чувствуешь? — улыбнулся девочке.
— Хорошо. — соврала она, не моргнув и глазом.
— Мама дома?
— Да. Пойдём. — вывернулась Теная и потянула меня за руку.
Сделал вид, что малышка меня повалила на дорожку. Пока я, кряхтя, поднимался, тихо бурча что-то милое в её адрес, она заливалась смехом и в нетерпении пританцовывала на месте. На крыльце нас уже ждала улыбающаяся женщина. Довольно симпатичная, ещё молодая, но уже видно, как её придавило жизнью и горем. Простенькое застиранное платье слегка трепал ветерок, Бьянка пыталась справиться худыми пальчиками с непослушной прядью тронутых сединой волос.
— Привет, Эван! — махнула она мне ладонью с видимыми мозолями и загрубевшей кожей от тяжёлой работы.
— Утречка, Бьянка. Всё хорошо?
— А что ты принёс? — потянула меня за ткань безрукавки малая.
— Теная! — воскликнула её мама и укоризненно посмотрела на потупившуюся девочку. — Разве так можно?
— Всё хорошо. — опустился на колено, с таинственным видом покопался в сумке, нагнетая интригу, и достал пакет со сладостями.
— Ух ты! — подпрыгнула девочка, когда увидела, что внутри. — Фнуснатища! А пирожков нет?
— Теная! — опять воскликнула её мама.
— Спасибо, дядя Эван. Я просто их очень люблю. — опять потупилась девочка.
— Эх-хе-хе-х… — прокряхтел и достал ещё один пакет с пирожками. — Хотел себе оставить, но ты меня раскусила. Ничего от тебя не утаишь.
— Ага. — расцвела она и повисла на моей шее.
Потом цапнула пакеты и умчалась в дом, не забыв любимого медведя.
— Балуешь ты её. — покачала головой женщина.
— А кто ещё, если не мы?
— Заходи, чай на столе. — грустно улыбнулась Бьянка.
В доме было чистенько, но очень бедно. Минимум мебели о чём-то другом и упоминать не стоит. На небольшой кухне стоял стол, несколько стульев, мойка и печь. В углу сиротливо лежала стопка колотых дров, рядом хворост в видавшем лучшие времена ведре. На столе стояли две грубые глиняные чашки, у одной была отломана ручка.
— Мам, можно пирожок?
— Бери, милая. Погуляй во дворе, мы с дядей Эваном чай попьём.
— Хорошо. — взяла большой пирожок с ягодами из пакета девочка и вышла из кухни.
— Я ненадолго. Завтра смена. — уселся на шаткий стул и попробовал пальцами чашку с чаем. — Горячий.
