– Я согласен, доктор Хопвуд. Мистер Грэм великий человек, но, уверяю Вас, я его лечил более пяти лет. И могу с уверенностью сказать, все, что можно было, я сделал. Сейчас он в стабильном состоянии, и даже счастлив, в какой-то мере. Но, доктор Хопвуд, так или иначе, никакой информации по лечению господина Грэма я Вам не предоставлю. Все, что нужно было предоставить, и все, что я имел право предоставить, хранится в официальных отчетах. Вы наверняка их видели, больше мне нечего добавить, доктор Хопвуд. – Куин включил свой ноутбук и опустил пальцы на пластиковую клавиатуру. – А теперь прошу меня простить, доктор Хопвуд, но я вынужден работать. Всего хорошего.
Хопвуд слегка наклонил голову, но ничего не сказал. Он резко развернулся, и за его спиной захлопнулась белая, металлическая дверь кабинета.
Седоволосый старик сидел в небольшой комнатке за покосившимся деревянным столом. Сквозь настежь открытое окно в помещение вместе с горячим ветром попадал песок. На дворе стояла несносная жара. Пэриш Грэм выпил стакан виски и, кряхтя, направился к радиоприемнику. К своему единственному другу и собеседнику. На полпути он остановился и прислушался. Где-то издалека доносился еле слышный гул двигателя. Он постепенно приближался, вот уже стал слышен шелест колес по каменисто-песочной почве. За окном, на обочине песчаной дороги остановился автомобиль. Хлопнула дверь и тут же двигатель возобновил свой рев и унесся дальше. Пэриш стоял неподвижно. Через мгновенье во входную дверь кто-то аккуратно постучал. Грэм не сдвинулся с места. После короткой паузы стук возобновился. Старик тяжело вздохнул, и шаркающими шагами направился к двери. Уже триста лет у меня не было посетителей. Кто мог сюда пожаловать, черт его дери. Когда дверь со скрипом отворилась, седоволосый мужчина так и застыл на месте. Его губы беспомощно тряслись, левой рукой он сжимал дверную ручку настолько сильно, что казалось, сейчас она оторвется. Все тело Пэриша пробила дрожь. В следующий миг он отпрянул назад и уперся спиной в деревянную стену дома. Он так и остался вжатым в стену и словно рыба, выброшенная на сушу, хватал ртом воздух.
– Это ты! Это т-ты! – дрожащим голосом лепетал Грэм. – К-к-как такое возможно?! Ты жива?! Ты не можешь быть живой! Этого не может быть! Как? Ты не состарилась ни на день! Ни на секунду! Это просто невозможно!
Старик хватался за голову, махал руками, пытаясь отогнать вошедшего, словно он был не материален вовсе, а лишь некое подобие миража. Пэриш опустился на корточки и закрыл руками морщинистое лицо. Из глаз покатились слезы, и он по-детски заплакал.
