Он вспомнит: меж нами
Не сотни, а тысячи ли.
За каждую строчку,
За милый сердечный привет
Готов заплатить он
По тысяче звонких монет.
III
Когда красавица здесь жила
Цветами был полон зал.
Теперь красавицы больше нет
Это Ли Бо сказал.
На ложе, расшитые шелком цветным,
Одежды ее лежат.
Три года лежат без хозяйки они,
Но жив ее аромат.
Неповторимый жив аромат,
И будет он жить всегда.
Хотя хозяйки уж больше нет.
Напрасно идут года.
И теперь я думаю только о ней.
А желтые листья летят,
И капли жестокой белой росы
Покрыли осенний сад.
Стихи о большой плотине
Плотина
Возле города Санъяна
Там светлая
Проносится река.
Весна. А все ж
Глаза мои туманны,
Когда гляжу
На юг, на облака.
И ветер
Оказался бессердечным:
Рассеял
Все мечты мои и сны.
И нет того,
Кого люблю навечно,
И писем нет
Из дальней стороны.
Весенние думы
У вас еще зеленеют едва
Побеги юной травы,
А у нас уже тополь ветви склонил,
Тяжелые от листвы.
Когда ты подумаешь, государь,
О дальнем ко мне пути,
У меня, наверное, в этот день
Разорвется сердце в груди.
Весенний ветер я не зову
Он не знаком со мной,
Зачем же в ночи проникает он
Под газовый полог мой?
Ночной крик ворона
Опять прокаркал
Черный ворон тут
В ветвях он хочет
Отыскать приют.
Вдова склонилась
Над станком своим
Там синий шелк
Струится, словно дым.
Она вздыхает
И глядит во тьму:
Опять одной
Ей ночевать в дому.
Песня обиженной красавицы
Узнав о том, что одна из наложниц императора в
Чанъане была отпущена из дворца и выдана замуж за
простого человека, один мой друг просил меня написать от
лица этой женщины "Песню обиженной красавицы".
Когда я входила в ханьский дворец,
Мне было пятнадцать лет
И молодое мое лицо
Сияло, как маков цвет.
И восхищался мной государь
Яшмовой красотой,
Когда я прислуживала ему
За ширмою золотой.
Когда я сбрасывала в ночи
Пену одежд своих,
Он обнимал меня, государь,
Словно весенний вихрь.
И разве могла я думать тогда
О женщине Чжао Фэй-янь?
Но ненависть вместо любви пришла,
И ласку сменила брань.
И стала так глубока печаль,
Так горести велики,
Что, словно в заморозки траву,
Иней покрыл виски.
И ясное утро такое пришло,
Когда опустилась мгла,
И стали немыслимо тяжелы
Мирские мои дела.
И драгоценную шубу свою
Обменяла я на вино,
И с одежды спорола драконов я,
И было мне все равно.
О душевном холоде и тоске
Говорить невозможно мне
Для тебя, государь, я лютню беру
И пою в ночной тишине.
Но разрывается грудь моя,
За струною рвется струна.
