Помощник сказал:
- Нам надо пристать у плантации Джонса, сэр.
Дух мщения во мне возликовал. Я мысленно произнес: "Желаю вам удачи, мистер Б.; вам предстоит удовольствие отыскивать плантацию мистера Джонса в такую ночь; и я надеюсь, что вы никогда в жизни ее не отыщете".
Мистер Б. спросил помощника:
- К верхнему концу плантации или к нижнему?
- К верхнему.
- Не могу. При такой воде там все пни вылезли наружу. До нижнего конца недалеко, придется подойти туда.
- Ладно, сэр. А если Джонсу это не понравится - пускай устраивается как хочет.
И помощник ушел. Мой злорадный восторг стал остывать и сменился изумлением. Предо мной был человек, бравшийся в такой тьме отыскать не только самую плантацию, но и любой ее конец, на выбор. Мне ужасно хотелось задать один вопрос, но я уже навлек на себя столько сердитых окриков, что был сыт ими по горло, и решил промолчать. Я хотел только спросить мистера Б., действительно ли он такой осел, что воображает, будто можно найти эту плантацию ночью, когда все плантации совершенно не отличаются друг от друга. Но я удержался. Все-таки меня в те дни иногда осеняла, по вдохновению, какая-то осторожность.
Мистер Б. повел судно к берегу и скоро подошел к нему, как сделал бы это среди бела дня. И он не только причалил, но еще и пел при этом: "Отец небесный, заря угасает" и т.д.
Мне казалось, что я вручил свою жизнь отчаянному головорезу. Вдруг он повернулся ко мне и спросил:
- Как называется первый мыс выше Нового Орлеана?
Я был доволен, что могу ответить быстро, и тут же ответил. Я сказал, что не знаю.
- Не знаешь?
Этот тон меня уничтожил. Сразу я почувствовал себя неважно. Но пришлось повторить то же самое.
- Хорош, нечего сказать! - проговорил мистер Б. - А следующий мыс как называется?
Я опять не знал.
- Ну, это уж чересчур! Можешь назвать мне хоть какой-нибудь мыс или место, которое я тебе называл?
Я немного подумал и наконец сознался, что не могу.
- Ну, послушай, с какого места выше Мыса двенадцатой мили ты начинаешь пересекать реку?
- Я... я не знаю.
- Не зна-аю, - передразнил он меня. - А что же ты вообще знаешь?
- Я... я... кажется, ничего.
- Клянусь тенью великого Цезаря, я тебе верю! Такого тупого болвана я никогда в жизни и не видал и не слыхал, клянусь пророком Моисеем! И подумать, что ты хочешь быть лоцманом! Да ты корову по лугу не сумеешь провести!
Ну и здорово он разозлился! Человек он был нервный и так топтался у своего штурвала, будто под ним был раскаленный пол. Он весь просто кипел и то сдерживался, то вдруг прорывался и ошпаривал меня презрением.
