- Лот на правый борт! Лот на левый борт!
Крики лотовых начали раздаваться с бака, и передатчики подхватывали их хриплыми голосами: "Три сажени!.. Три-и! Три без четверти... две с половиной. Две с четвертью. Две!.. Без четверти!"
Мистер Б. дернул за оба колокольных троса; ему ответили снизу, из машинного отделения, еле слышным звонком, - и ход судна замедлился. Пар со свистом начал вырываться из предохранительных клапанов. Лотовые продолжали перекликаться, и, как всегда, ночь придавала их голосам зловещий оттенок. Лоцманы говорили шепотом, и каждый напряженно следил за происходящим, не спуская глаз с мистера Б. Он один был спокоен. Он перекладывал руль и застывал на месте. А когда пароход пошел, как мне показалось, по какому-то широкому и темному морю - Б., руководствуясь ему одному видимыми признаками, выравнивал его и направлял. Из чуть слышного разговора можно было иногда уловить связную фразу, вроде:
- Ну вот, через первый перекат пронесло чисто.
И после паузы другой пониженный голос:
- Корма проходит тютелька в тютельку, провались я на месте!
- Теперь она проходит над критической глубиной, ей-богу!
Кто-то пробормотал:
- Замечательно сделано, замечательно!
Машины были остановлены, и мы шли по течению. Я, конечно, не видел ничего, потому что все звезды исчезли. Идти по течению - дело пренеприятное, у меня даже сердце замирало. Вдруг я различил в окружающей нас тьме еще более темное пятно. Это был выступ острова. Мы шли прямо на него. Мы вошли в его тень, и гибель казалась мне настолько неизбежной, что я чуть не задохнулся. У меня возникло страстное желание сделать что-нибудь - все равно что, лишь бы спасти пароход. Но мистер Б. стоял у штурвала молчаливый и насторожившийся, как кот, а все лоцманы сгрудились за ним плечо к плечу.
- Не выйдет, - прошептал кто-то.
По крикам лотовых было понятно, что становилось все мельче и мельче, и наконец:
- Восемь с половиной! Восемь футов...
- Восемь футов! Семь с...
Мистер Б. предостерегающе сказал в переговорную трубку механику:
- Ну, теперь держитесь!
- Есть, сэр!
- Семь с половиной. Семь футов. Шесть с...
Мы коснулись грунта! Сразу мистер Б. зазвонил в колокол и заорал в трубку:
- Ну, теперь давай! Давай полный ход! - И к своему напарнику: - Полный ход! Бери круче! Жми!
Пароход заскрипел, прокладывая себе дорогу по песку, одно страшное мгновение висело на волоске от бедствия и вдруг - миновал мель! Никогда еще стены лоцманской рубки не сотрясало такое громовое "ура", как в эту минуту.
