Обо всём этом было больно думать сейчас.
Чёрт, было больно вернуться в Соединённые Штаты.
Марион не до конца понимала, насколько её нежелание находиться в стране было связано с тем, что она избегала своих чувств к матери и сестре.
Теперь, когда она вернулась, их призраки бросились к ней навстречу.
Каждое воспоминание, каждый задуманный ими план, который был сорван и выдран с корнем после их смерти, казалось, соперничали за внимание в сознании Марион, желая, чтобы она вспомнила всё до самой последней детали. Она вспомнила последнюю неделю перед их смертью, как они строили планы на Рождество. Она вспомнила, как разговаривала с мамой о поездке в Европу, вспомнила глупые шутки о том, как они могут изменить декор в некоторых частях Белого дома, хотя никто из них особо не верил, что папа выиграет, но в то же время, никто не мог предположить, как он может проиграть.
Пребывание здесь не должно причинять такую боль.
Её мать и сестра мертвы вне зависимости от того, где находилась Марион в этот момент.
Но это причиняло боль.
Каким-то образом, находясь здесь, она испытывала ощущение, будто они умерли только вчера.
Тюр не останавливал машину, пока они не подъехали к окраине Нью-Йорка.
К тому времени было уже около полудня.
К тому времени Марион была готова сделать что угодно, чтобы отвлечься.
Тюр притормозил в небольшом городке примерно в шестидесяти километрах к северу от Нью-Йорка и плавно заехал на парковку перед магазином одежды на углу старомодной улицы в центре города. Ярко-оранжевый спортивный автомобиль, который, вероятно, стоил в три раза больше, чем её мать и отец заплатили за их первый дом в Калифорнии, выглядел нелепо на кирпичной улице, увешанной рождественскими венками, мишурой и американскими флагами.
Это место выглядело как типичная главная улица в маленьком американском городке.
А МакЛарен был похож на причудливую, футуристическую машину времени.
— Где мы? — спросила Марион, взглянув на Тюра и немного потянувшись на изогнутом кожаном сиденье.
Наклонившись к рулю, он оглядел улицу. Рождественские покупатели выстроились вдоль тротуаров с обеих сторон, болтали друг с другом и пили горячий шоколад на свежем воздухе, увешанные пакетами и коробками.
Марион невольно улыбнулась, наблюдая за ним.
— Ты выглядишь так, словно рассматриваешь животных в зоопарке, — отметила она.
Он посмотрел на неё, и его тёмные глаза казались неподвижными как стекло.
— Человеческие праздники очаровывают меня, — Тюр указал на улицу рукой с длинными пальцами. — Всё… это.
