Если будет не слишком поздно, можно даже позвонить некоторым старым приятелям из дома.
По крайней мере, они сочли бы её стычку с Гарри Мортенсеном — известным актером, сердцеедом, международной суперзвездой и полным придурком в реальной жизни — поистине забавной.
Слегка улыбнувшись от этой мысли, Марион обошла сцену и направилась к двери чёрного цвета, которую она использовала, чтобы попасть за кулисы перед выступлением. Открыв дверь и войдя в тёмный коридор, она почувствовала, что немного расслабилась.
Она улыбнулась бармену, который пришёл за сцену за ящиком с алкоголем, и он тоже её поприветствовал, улыбнувшись в ответ.
Марион не замедляла шага.
Она продолжала идти по выкрашенному в чёрный цвет коридору с широко расставленными голыми лампочками, направляясь к ряду выкрашенных золотом дверей, ведущих в маленькие комнаты, которые служили реквизиторскими и гримёрками для различных шоу, которые устраивали в клубе.
За второй по счёту дверью находилась комната, где она переодевалась из уличной одежды.
Зайдя внутрь, Марион закрыла дверь, заперла замок и по-настоящему выдохнула, ненадолго остановившись и прислонившись к деревянной панели.
Почувствовав, как её разум начинает успокаиваться, через несколько секунд она выпрямилась, завела руку назад и стянула с себя сначала одну туфлю, а затем и вторую. Она бросила блестящие красные туфли на пол возле своей сумки, немного размяла лодыжки, потянулась, а затем сняла чулки один за другим, бросив их в сумку вместе с туфлями.
Подтянув сумку поближе, она вытащила одежду, в которой пришла сюда из отеля, и начала нормально переодеваться.
Избавившись от наиболее вопиющих слоев макияжа с помощью горстки салфеток, которые кто-то предусмотрительно оставил для неё — ей хотя бы удалось смягчить насыщенные оттенки тёмных теней, подводки для глаз и снять накладные ресницы, не говоря уж о том, чтобы стереть примерно половину румян, которые она нанесла — Марион надела относительно удобные золотые босоножки на каблуках около восьми сантиметров, которые она носила вместе с относительно скромным, но всё же коротким золотистым платьем, которое она надела прежде, чем прийти сюда.
Запихнув костюм вместе с красными туфлями в большую сумку, она перекинула кожаный ремень через плечо и вышла.
Она не совсем смотрела, куда идёт.
Она была слишком занята размышлениями о том, как приставила каблук к шее кинозвезды, который зарабатывал около двадцати миллионов за один фильм, и о возможности того, что кто-то мог сфотографировать её в этот момент.
