Однажды, когда мальчикам было по пятнадцати лет, Том купался в реке и выкидывал разные штуки, с целью обратить на себя внимание, но вдруг почувствовал себя плохо и стал звать на помощь. У ребят была такая манера: изображать судороги и кричать "Помогите!", особенно если они видели кого-нибудь постороннего, - тот бросался на помощь, а мальчишка отчаянно барахтался и орал во всю мочь, пока спасатель не подплывал к нему вплотную. Тогда крик мгновенно стихал, и "утопающий" с ехидной улыбочкой, дурачась, отплывал прочь, а все его дружки поднимали на смех доверчивого глупца и глумились над ним. Правда, Том до сих пор не пускался на такие штуки, но ребята решили, что сейчас он захотел выкинуть старый трюк, и на всякий случай отвернулись. Один только Чемберс поверил, что Том не притворяется, и кинулся на помощь. К сожалению, он подоспел вовремя и спас своему господину жизнь.
Это была капля, переполнившая чашу. Том кое-как терпел все остальное, но оказаться на виду у всех обязанным своим спасением черномазому, да еще кому: черномазому Чемберсу, - нет, это было уж слишком! Том стал осыпать Чемберса отборной бранью, зачем он полез к нему на помощь, притворившись, будто поверил, что Том и в самом деле зовет его; только болван негр мог сделать это!
Враги Тома представляли собой в этот момент сплоченную силу, поэтому они позволили себе свободно высказать ему свое мнение. Они смеялись над ним и обзывали по-всякому: и трусом, и лгуном, и ябедой, и обещали в честь случившегося переименовать Чемберса в черномазого папашу Тома Дрисколла и раззвонить по всему городу, что Том вторично родился на свет - на сей раз при содействии негра. Эти насмешки окончательно взбесили Тома, и он заорал:
- Трахни их как следует, Чемберс! Слышишь! Чего стоишь, руки сложил?
Чемберс попробовал образумить его:
- Мистер Том, их ведь вон сколько, их тут...
- Слышишь, что я говорю?
- Пожалуйста, мистер Том, не заставляйте меня! Их тут столько, что...
Том прыгнул на него и несколько раз ударил перочинным ножом. Хорошо, что подбежали ребята, оттащили его и помогли окровавленному Чемберсу скрыться. Он был сильно изранен, но, к счастью, не очень опасно. Будь лезвие ножа чуть-чуть длиннее, на том бы жизнь Чемберса и кончилась.
Кормилицу Рокси Том давно приучил "знать свое место". Прошли те дни, когда она осмеливалась погладить мальчика по голове или сказать ему что-нибудь ласковое. Тому было тошно принимать эти знаки внимания от "черномазой", и он приказал Рокси соблюдать дистанцию и помнить, кто она. Рокси видела, как совсем чужим становится ее дорогой сыночек, как эта деталь его биографии исчезает и остается лишь хозяин, хозяин жестокий и требовательный. Рокси чувствовала себя поверженной с гордых высот материнства в мрачную пучину неприкрытого рабства. Между нею и ее ребенком разверзлась глубокая пропасть. Она была всего лишь нужной вещью, имуществом хозяина, собакой хозяина, пресмыкающейся, жалкой и беспомощной рабыней, покорной жертвой его вздорного характера, его злобной натуры.
