Управляющая, заметив нездоровый интерес новой служанки к детям, посоветовала ей уволиться.
Стражники отводили глаза и рекомендовали не вмешиваться.
Но Дита уже чувствовала пощипывание божественной интуиции. Она не могла уйти.
Слуг к детям не пусками. Чем питались и куда убирали отходы – стало понятно только через неделю, когда полуживых детей вытащили в зал, приказали отмыть и отправить по домам.
Сэма среди них не было.
Добродушная управляющая, конечно же, отправила Диту убирать подземелье. Опять.
И девушка обнаружила горку обглоданных крысиных скелетов вперемешку с нечистотами и грязью.
Оттирая этот ужас и представляя страх, который испытали дети, Дита пообещала себе найти Сэма.
Но, раз остальных отправили по домам, значит, его собираются убить? С этими мыслями, девушка вернулась в комнату слуг и рухнула на постель.
Люди вокруг тревожно шептались о том, что зал с пентаграммой послезавтра тоже придется кому-то мыть. И Первый помощник опять будет злиться. А завтра Феос Рибелиус ужинает в своей спальне. С мальчиком. Оставшимся.
Гнев вскипел в груди Дита: спальня, ужин, пентаграмма?
Да сейчас! Хром тебе, а не Сэм, бледнолицый извращенец!
Их перехватили в Туссе. Устье реки просто перекрыли железной цепью, и корабль был вынужден пристать в порту. Дита кинулась к Моргулису, но была остановлена ударом по голове от своего знакомого курносого матроса. В себя пришла уже в трюме. На быстром военном судне, стремительно возвращающем ее в Тэрос.
Рядом рыдал Сэм.
Вот же иттрий, цирконий на все дно морское этого мира! Умный гад, оказался!
Умным оказался не Феос Рибелиус, а его первый помощник. Как и властелин, Гидеон Экзипнос учел, что девушка – чужестранка, пытающаяся спасти мальчишку, а, значит, стремится покинуть пределы страны. Пешком до граней они бы шагали около месяца. Остается путь по воде. Единственный легкодоступный выход к морю – через Тибр. Достаточно перекрыть реку и досмотреть все выходящие корабли.
Конечно, на все приграничные посты были высланы птицы с ориентировкой на беглецов. Но Гидеон Экзипнос не сомневался в исходе операции.
Высокий, худой мужчина двадцати пяти – тридцати лет с темными короткими волосами и опаленными бровями был одет в безупречный черный сюртук и белую рубашку с высоким воротником стойкой. На глазах у него были круглые очки в тонкой металлической оправе, которые использовались больше для защиты, чем для улучшения зрения. Руки, обычно облаченные в черные перчатки, первый помощник властелина любил прятать в карманы.
