Эстакад с магнитными покрытиями в РП-8 не было, и машины катились по старинке – на резиновых шинах. Истомин уже привык к быстрому метро и омнибусам, летящим по эстакадам с огромной скоростью, так что езда в старомодном такси с остановками на светофорах казалась очень медленной.
– Мне ведь ещё нужно вернуться в школу, – вдруг сказала Мария Степановна. – Но это ненадолго. У нас сегодня гость, из спонсоров, так что всем нужно быть на приёме. Поэтому завезём тебя домой, и я поеду на работу.
– Может, я составлю тебе компанию?
– Ты уверен… – Мария Степановна замялась. – Уверен, что тебе стоит туда идти?
Это была та самая школа, в которой Истомин учился, потом преподавал, а затем чуть не был с позором уволен.
В конце концов, это своеобразный вызов. Стоило посетить это памятное место, чтобы раз и навсегда с ним потом расстаться.
Торжественный приём спонсора решили провести на улице, для чего в небольшом внутреннем дворике установили низкую сцену, безвкусно украшенную разноцветными воздушными шариками. Спонсор собирался с помпой передать школе два новеньких омнибуса, чтобы дети из отдалённых маленьких посёлков, где не было школ, могли с удобством добираться на занятия.
Слух выхватил знакомую фамилию, произнесённую родителями школьников. Из разговора Истомин узнал, что меценатом, заботящимся о детях, оказался Глеб Ильич Русаков. Первым желанием было как можно быстрее убраться подальше от школы, но, вспомнив об обещании дождаться маму, о своём намерении примириться с этим местом и о вещах в учительской, Истомин остался.
Время от времени попадались знакомые лица, по большей части бывшие коллеги, которые останавливались и спрашивали, как ему работается на новом месте. Узнавали его и некоторые ученики, они радостно подбегали, здоровались и заговаривали по-дружески.
Откуда-то появилась Вика. Дочка, которую она вела за руку, увидев Истомина, вырвалась, радостно взвизгнула и бросилась ему на шею.
– Уже приехал? Мне мама сказала. – Вика чмокнула брата в щёку, оставив липкий след от помады.
– Да, прямо с поезда сюда. – Истомин, пытаясь оттереть «чмок», только размазал его по щеке. Как обычно, его кольнула мысль, что Вика в своём коротеньком пальто, слишком узком для её фигуры, и в ботфортах выглядела вульгарно. Они не виделись полгода, за это время воспоминания о любви сестры к пышным причёскам, вычурной бижутерии и чересчур яркой косметике стёрлись, и теперь её «боевой раскрас» почти заставлял Истомина отворачиваться.
