Скандерия | страница 44
Истории гида приобретали всё более устрашающие краски, и Грибницкий, громко заявив, что его старые кости промёрзли, предложил где-нибудь погреться.
Первым в программе значилось посещение храма в честь Архангела Михаила, где хранились мощи старицы Людмилы, но просто так зайти туда не получилось. Выходные и хорошая погода привлекли в монастырь огромное количество туристов, так что попасть в церковь можно было, только отстояв длинную очередь, конец которой терялся где-то за монастырским садом.
Агнесса заняла очередь к мощам, чтобы дать остальным время прогуляться по монастырю и посетить местный музей, устроенный в бывшей трапезной.
Эту же стратегию избрала группа из какого-то института благородных девиц или духовного училища, возглавляемая умильно улыбающейся женщиной средних лет в чёрном платке. Девочки в одинаковых коричневых пальто и платках разбрелись по территории монастыря, оставив свою наставницу держать очередь за несколько человек до Агнессы.
Очередь продвигалась медленно, Агнесса замёрзла, и её сменил Истомин. Он сообщил, что Грибницкий ушёл греться в чайную, а остальные в сопровождении гида отправились на Вражью гору.
– А вам разве не интересно? – спросила Агнесса.
– Я здесь уже был, – ответил Истомин.
Он приезжал сюда год назад со своими бывшими учениками. Тогда это удивительно красивое место показалось ему до жути пугающим. Как будто что-то затаилось в этой красоте и ждало своего часа, чтобы наброситься, и… Истомин не знал, что дальше, но ничего хорошего явно не предвещалось.
Теперь, когда Истомину сообщили о назначении куратором поездки в Растяпинск, он сразу отказался. Но у других преподавателей уже были свои планы, замены не нашлось, и пришлось ехать. Что конкретно так не понравилось Истомину в прошлый раз, он и сам не мог толком объяснить. Но и теперь ощутил то же самое липкое предчувствие.
Агнесса сходила проведать Грибницкого и быстро вернулась. Очередь продвинулась, и Истомина она обнаружила уже в притворе. Он с небольшой группой паломников вежливо слушал наставницу институток, рассказывающую биографию старицы Людмилы.
После отвратительно жутких историй гида изложение преподавательницы истории православной церкви, как она себя назвала, выглядело приторным сиропом. Старица Людмила Русакова приходилась Агнессе дальней родственницей и была тайной монахиней, что открылось только после её смерти.
Со слов благочестивой наставницы выходило, что жизнь Людмилы была корзиной цветов, а каждая её воспитанница – одуванчиком, хотя на самом деле случалось всякое. И сама старица была простой женщиной, а не восторженной и оторванной от реальности почти бесплотной блаженной. В своё время она выступила против внедрения программы семейного лицензирования, чем свела упоминания о себе практически к нулю. Но приторная рассказчица об этом, конечно, умолчала.