Пройдя несколько метров, Истомин заметил впереди что-то тёмное. В тумане казалось, что на перила моста кто-то бросил клубок чёрных канатов. Осторожно подойдя ближе, Истомин рассмотрел человека в тёмной одежде, сидящего на скамейке. Подогнув одну ногу, тощий подросток навалился на перила, просунув сквозь решётку руки почти по плечи, так что они плетьми болтались снаружи. Голова в чёрном капюшоне упёрлась подбородком в перила, лбом – в прутья высокого ограждения.
Истомин замедлил шаг, но заметив движение руками, понял, что подросток находился в сознании и вряд ли нуждался в помощи. РП-8 явно не мог бы называться местом, где приветствуется повышенное внимание к подросткам в тёмных капюшонах. Так что Истомин молча прошёл мимо.
– Могли бы поздороваться, – произнёс голос Агнессы Русаковой.
Истомин обернулся. Русакова вытащила руки из-за прутьев решётки и выпрямилась. Подождала, пока Истомин подошёл вплотную и рассмотрел её лицо. Не отшатнуться было трудно. Она стала выглядеть ещё более жутко, хотя дальше вроде бы некуда.
– Что, нравится? – Агнесса улыбнулась, показав острые двойные клыки. От натяжения почти прозрачной белой кожи сквозь чёрно-фиолетовые круги у глаз проступили тёмные паутины сосудов. Русакова похудела, так что выпирали скулы и челюсть. Хотя куда ей худеть, она и так была совсем тощей. Теперь, пожалуй, весит килограмм тридцать, не больше. Только зубы и глаза остались.
– Как вы? – ответил Истомин вопросом на вопрос.
– Существую. А как вы?
– Как вы здесь оказались? Снова составляете компанию отцу?
– Компанию, – жутко улыбнулась Агнесса, откинувшись к ограждению. – Мне, увы, нельзя оставаться одной. Мало ли что. Но сидеть со мной некому, у всех дела. Вот меня и притащили сюда.
– Ваш отец будет волноваться, когда увидит, что вы ушли.
– Это ваш отец будет волноваться, когда увидит, что вы ушли, – усмехнулась Русакова. Потом склонила голову набок. – Что, муки совести? Переживаете, что не уберегли малютку Сонечку?
Чтобы не влепить ей оплеуху, Истомин сжал кулаки. В ушах застучало.
– Вам её жалко, – протянула Агнесса.
– А вам нет?
– Меня никто никогда не жалел, – медленно произнесла Агнесса, глядя на Истомина снизу вверх. – Почему я должна кого-то жалеть?
Даже при всей худобе было отчётливо видно, как натужно поднимались и опускались складки на чёрной куртке Агнессы. Она дышала бесшумно, но даже это ей явно давалось с трудом.
– Вы вернётесь в школу в этом году? – спросил Истомин, надеясь на отрицательный ответ.
