Пьер солидно кивал, соглашался для вида, а про себя думал:
«Как же я счастлив, что удивительная русская женщина, Марианна, согласилась связать свою жизнь с таким заурядным, старым и некрасивым человеком, как я! Честно говоря, наша маленькая парижская квартирка недостойна ее хорошенького мизинца на ноге! Кем я был до встречи с ней? Нудный старый холостяк с глупыми привычками и ворчливой больной мамой. Гостей к нам тогда было не заманить. И это не удивительно: кто же захочет говорить за вином о болезнях и о старости…»
Пьер вспомнил, как в первую же встречу неожиданно выложил Марианне все: и про свою холостяцкую скучную жизнь, и про старенькую маму, которая передвигается по квартире в инвалидной коляске и с каждым годом становится все деспотичней и капризнее. Он пожаловался на то, как трудно нынче найти в Париже хорошую и недорогую сиделку.
– Мне кажется, я смогла бы вам помочь, – неожиданно улыбнулась новая знакомая. – Когда-то в университете я даже получила к диплому искусствоведа дополнительный диплом – медсестры. Думаю, я без труда справлюсь с обязанностями сиделки, и ваша мама будет мной довольна.
– Вы не шутите, мадам? – удивился Пьер. – У нас, во Франции, музейные работники чужие горшки не выносят…
– У нас, в России, сейчас очередные «временные трудности», – вздохнула Марианна. – Интеллигенция готова на все, чтобы выжить. Было время, французы работали у русских дворян гувернерами, поварами и модистками, а теперь заработки французской сиделки для многих россиян – предел мечтаний. Кстати сказать, сколько вы платите вашей помощнице?
Пьер назвал сумму, которая Марианну приятно удивила, и поинтересовался, как у нее обстоят дела с визой. Оказалось, у новой знакомой гостевая виза всего на месяц, причем без права работы. Марианна призналась, что живет в Париже у друзей и спит на раскладушке, встроенной в стенной шкаф. Но Пьеру уже все было нипочем.
– Когда вы готовы к нам переехать? – бодро спросил он.
– Да хоть завтра! – беззаботно махнула рукой Марианна. – Если, конечно, получу от вас аванс. Жизнь в России приучила меня не доверять словам.
Так русская сиделка поселилась в квартире у Пьера и Арлетт. Как ни удивительно, деспотичной Арлетт новая прислуга пришлась по сердцу. Во-первых, русская безропотно сносила все ее капризы и причуды, во-вторых, охотно и подолгу беседовала с ней, чтобы улучшить свой французский. Главное, что ее сын, ее драгоценный мальчик, перестал болтаться после работы по этим никчемным выставкам и фестивалям, а стал торопиться домой, чтобы успеть к общему ужину, благо русская помощница отлично готовила. Причем не из полуфабрикатов, как все француженки, а из хороших продуктов, как в старые добрые времена. Правда, за луковый суп она даже не бралась, поскольку Арлетт не раз говорила русской, что настоящий луковый суп ни у кого из иностранцев хорошо не получается. Хорошо хоть Пьер по выходным сам готовил это любимое блюдо своей драгоценной маман…
