Студентка-Медея: Глядеть на них – такая мука. Раздавлена любовью я своей и ненавистью. Только гнев сильней. О смерть, приди, возьми меня, я ненавижу жизнь, о развяжи её узлы скорее!
Медея: Если кто из богов и слушал бессвязные те речи, то вряд ли мог понять, чего хочу я. Да, я хотела саморазрушенья, желала упасть в ту бездну, откуда нет возврата. Желанье мести, исступленье гнева такую силу дали, что уничтожили любовь, и даже к детям.
Студентка-Медея: Нет, это всё любовь! Сильней всего на свете я любила Ясона, героя своего, весь мир была готова к ногам его сложить, чтоб счастье длилось вечно. И муки совести не истерзали сердце моё – о нет, но каждое мгновенье, что видела Ясона, было счастьем. Делить с ним ложе, быть женой покорной, участвовать во всех делах его и думах, дышать одним дыханьем – вот блаженство. Киприда златая, благодарю тебя за десять сладких лет, прелестная богиня.
Медея: Когда Ясон меня отверг, хоть страшной клятвой был со мною связан, то дико я глядела, не понимая, что случилось. Отчаянье и слёзы, обида, крики, боль и униженье – всё испытала я. Эрот свирепый, зачем моё ты сердце уколол, чтоб так страдала я? Пусть никогда Киприды ужасной не чувствую я больше в сердце, отвергаю грозный и яростный дар Афродиты!
Студентка-Медея (ломая руки): Сам Ясонов дом я вырву с корнем. Пускай изгнание, пусть все детоубийцей меня зовут, безбожницей ужасной – врагу я отомщу, мой враг не посмеётся надо мной. Меня любили – я вдвойне любила, а предали – пусть захлебнутся моею местью. Чем уязвить могу сильней Ясона?..
Медея и Студентка-Медея отходят друг от друга, смотрят с большим пониманием и сочувствием, как заговорщики, и расходятся в противоположные стороны, уходят ненадолго за кулисы. Там слышатся невнятные стенания, крики женщин, плач и крики детей.
Медея и Студентка-Медея медленно выходят из-за кулис, у каждой в руке окровавленный нож. Они кажутся оцепеневшими, идут медленно навстречу друг другу.
Медея (с загадочной улыбкой): Видишь, это просто. Билось дыхание нежное, билась жилка на шейке – взмах, только взмах, одно лишь движенье – и сорван цветок, лежит на земле.
Студентка-Медея (со странным светлым взглядом): Я чувствую теперь освобожденье. Не знала, что это значит – убивать, когда так любишь.
Медея: Любовь в душе так и осталась к детям, теперь она бессмертной станет, как они.
Студентка-Медея: Навечно, навсегда любить их буду, нежных, юных, прелестных, непорочных. Всегда об идеале я мечтала, боялась разочарованья. А можно ль разочароваться в мёртвом?
