Студентка 3-я (улыбается): Как же ты освободилась?
Афродита: Послушай. Гелиос зоркий, бог солнца, Гефеста опять известил, теперь – что попались пташки в ловушку, хитроумно прикованные невидными глазу сетями. В виде таком и застал нас Гефест, и душа в нём наполнилась гневом, и богов остальных созвал он, чтоб посмотрели на нас. Сохраняя пристойность, богини осталися дома, но боги-мужчины все собрались и подняли смех несказанный, хотя видела я (кокетничая), что многие были б не прочь ложе со мной разделить.
Задорно смеётся.
Студентка 3-я (качая головой): Вот какие эти мужчины!
Афродита: Да… Аполлон, сын Зевеса, Гермеса спросил: «Искренно мне отвечай, согласился ль бы ты под такою сетью лежать на постели одной с золотою Кипридой?» Тот отвечал, что если б могло то случиться, сетью тройною бы он себя дал опутать, лишь бы лежать на постели одной с Афродитою чудной. Громко тут все засмеялись, но Посейдон не смеялся. Чтобы выручить бога Ареса, к Гефесту он обратился с просьбою освободить бога войны – тот согласился. Только разрушила цепи Гефестова сила, тут же умчался Арес во Фрúгию, я же – на Кипр, где в благовонном Пáфосском лесу алтарь был мне воздвигнут. Там хариты меня искупали и маслом нетленным, душистым тело натёрли.
Студентка 3-я. Да… Весело ты живёшь, однако, богиня.
Афродита: Так и следует жить! В сладкой неге любви, смехе, улыбках, обманах, лукавом кокетстве, в объятьях, дающих пьянящую радость! Я с наслажденьем внушаю богам и людям любовь и влюбляюсь сама бесконечно в бессмертных и смертных! Союзница я во всяком любовном свиданье.
Лукаво смеётся.
Студентка 3-я (смеётся, заражаясь весельем Афродиты): Главное – не попадаться!
Афродита (с досадой): Да уж… Кому я была обязана этаким «счастьем»? Гелиосу! Он вмешался. Просили его! Всё видит! Ну видишь и видишь, говорить-то зачем? Кому лучше он сделал? Всех нас выставил он на позор, и первым – Гефеста. Вот удружил!.. Обид не прощаю.
Студентка 3-я: И что же ты ему сделала?
Афродита: Не ему – Пасифáе. Что могу я сделать самому богу солнца? На своей золотой колеснице высоко он в небе летит и, конечно же, видит все дела богов и людей. Страшно горят его очи, весь он в ослепительном свете, сиянье, днём мчится на огненной четвёрке коней, а ночью в чаше златой переплывает море к месту восхода. (сделав паузу, с затаённым коварством) Но у него есть дéти, среди них дочь Пасифáя. Океанида ему родила волшебницу Кúрку и Пасифаю, наделённую тоже особою силой.
