Взбудораженные домовые плотным кольцом обступили диковинную вещь. Ведь, не смотря на свои формы, в которых безошибочно можно было угадать именно парусное судно, материал из которого оно было сделано, скорее говорил о чём-то нереальном, невещественном, о чём-то таком, из чего состоят сны, а не об обычном металле. Всё же, даже в таком потрёпанном состоянии, он казался воздушным и лёгким, как пушинка, но в то же время было видно, какой он крепкий, раз даже такая страшная пробоина на добрую половину корпуса, не смогла его полностью разрушить.
– Осторожнее! – звонкий голос маленького Кроши остановил напирающее любопытство, – задавите же!
И только после этого замечания, все головы домовых повернулись в сторону, куда указывал Кроша. Он стоял около одинокого человечка, небольшого роста, в сравнении с размерами его корабля, могущего вместить не одного взрослого домового. Ростом капитан был с Крошу, но при этом на лице его была видна суровость и закалка бывалого морского волка, хоть и ходил он не по воде, но по небу. Однако даже не это было самым удивительным в неожиданном госте. Самым необыкновенным было то, что, не смотря на наличие всего полагающегося человеку и домовому, в том числе: рук, ног, головы, волос и всего-всего, что мы привыкли видеть в своих друзьях или смотрясь в зеркало, – всё это было бумажным, как и весь капитан. При этом он был плоским, словно печенье.
– Ого, – прошептал Туч, вставший рядом с взмыленной Иголкой. Она и сама только сейчас обратила внимание, что человечек, казавшийся с высоты утёса просвечиваемым солнцем насквозь, действительно был странным. Ведь нельзя же, даже будучи домовым, признать не странным бумажного человека?
Домовые с интересом и нескрываемым удивлением смотрели на бумажного капитана, не решаясь заговорить первыми. Даже казалось, что и о корабле они забыли, полностью увлёкшись рассматриваем невиданного гостя. Солнце же, опустившееся низко за холмы, последними лучами освещало низкий берег и прошивало тело капитана, как если бы бумагу поднести к яркому светильнику. Вся одежда, что была на нём – была нарисована красками, отчего-то блёклыми сами по себе, но от ярких закатных лучей солнца – совсем потерявшими цвет.
Капитан судна, отнюдь не был робок, как могло показаться: он уверенно стоял около своего корабля, только видимая усталость мешала ему заговорить раньше. Переведя дух и окинув взглядом каждого домового, он произнёс:
– Прошу прощение, что отвлёк вас своим появлением от важных дел. Но моё судно потерпело крушение, – тут он улыбнулся такою улыбкою, словно извинялся за это, – теперь ему требуется ремонт.
