Второй сграбастал парня в охапку и, пока тот не пришёл в себя, отнёс на металлическое распятие. Его снова сковали ремнями.
– Приведи его в чувство, – потребовал первый.
Второй мужчина сунул под нос парня тампон, смоченный остро пахнущей жидкостью. Маврий инстинктивно дёрнулся и открыл подёрнутые лёгкой дымкой глаза.
– Где я? – еле-еле проговорил он.
Он попытался поднять руку, чтобы помассировать лицо, но не смог. Маврий перевёл взгляд на скованное ремнями тело и его взгляд наполнился страхом.
– Не-е-е-т! – закричал он, пытаясь освободиться от пут. – Этого не может быть!
– Очень даже может, – сказал ему первый, как только парень перестал блажить. – Вы снова вернулись к нам, мой дорогой друг.
– Отпустите меня! Я ни в чём не виноват.
Первый заткнул его рот рукой.
– А вот для этого мы и находимся здесь. Чтобы определить вашу причастность к противоправным актам, направленным на подрыв доверия к святой церкви. Как только мы удостоверимся, что вы законопослушный гражданин империи, вы будете тотчас же освобождены. Мы восстановили ваше тело, в чём вы можете убедиться.
Парень скосил глаза в сторону отрубленной недавно кисти. Пошевелил пальцами, перевёл взгляд на другую руку.
– Всё верно, – произнёс первый, – всё на месте. Мы можем повторять процедуру до бесконечности, пока не услышим нужные нам ответы.
– Я ни на кого не работаю! – крикнул Маврий.
– Верю, верю! – первый погладил его по голове. – Но не до конца.
Он кивнул головой напарнику. Тот снова поднял свой чудовищный топор и с хеканьем рубанул по ступне, отлетевшей в сторону.
– А-а-а! Хватит! – закричал парень. – Хватит! Я сказал всё, что знаю.
– Не всё! – первый с размаху припечатал ладонь у головы Маврия.
– Да, пошёл ты! – бросил зло парень в лицо мучителю. – Чтоб ты сдох, сволочь!
– О! – обрадовался первый. – А вот это уже больше похоже на искренность! Только я тебе не советую изрекать грязные ругательства в адрес представителей святой церкви, – он снова кивнул своему напарнику.
Топор взвивался в воздух и опускался вновь и вновь. Маврий впадал в беспамятство от испытуемой боли и возвращался, чтобы ощутить её снова. Снова и снова. И так до бесконечности. Его резали, разрубали, распиливали и снова резали. Выдёргивали ногти и зубы, снова возвращали к жизни, чтобы задавать не имеющие никакого смысла вопросы, и снова расчленяли на части. В какой-то миг он очнулся от ритмичных толчков, ощущая себя лежащим на животе. Маврий приоткрыл веки, упёршись взглядом в окровавленные обрубки рук, перехваченные автожгутом. Он был свободен от оков, но убежать не смог бы при всём своём желании. Его ноги были обрублены в коленях. Сзади кто-то истово сопел, ухватив его за талию. Он скосил взгляд. Это был священнослужитель. Он пристроился к парню сзади и, тихо бормоча молитву себе под нос, самозабвенно вгонял в него свой возбуждённый отросток. У Маврия выступили слёзы. Никогда до этого он не чувствовал себя настолько раздавленным и униженным. Сил сопротивляться больше не было.
