– На тренировке. – помолчав, она добавила: – И по делам.
– Ясно.
– И, эти дела… Кажется, я узнала кое-что очень важное… – начала Равенна.
– Насчет чего? – строгое выражение пропало с ее лица.
– Отца пытаются убрать с поста. – она шепнула матери на ухо.
– Родная, но ведь не в первый раз. – ответила та снисходительно.
– Я знаю, но мне кажется, любое дело принимает новые обороты, когда им занимаются члены княжеской семьи.
– Так. – Пелагея отложила скалку – Что ты знаешь и насколько это достоверно?
Равенна задумалась, что она могла бы сказать, не вызывая подозрений. Но, поразмыслив, она решилась:
– Оттон сделал мне предложение, чтобы влиять через меня на отца. Это Когнатус его подговорил. – ее шепот был еле различим.
– Откуда информация, Равенна? Он сам тебе сказал?
– Нет. Но я слышала, как они об этом говорят.
– Ты была в замке?
– В какой-то степени.
– Но как?
– Этого уже сказать не могу.
– Равенна, я тебе говорю, ты слушай. – она накрыла руку дочери своей. – Я не буду заставлять тебя отвечать мне на вопрос, назревающий уже несколько недель. Потому что знаю, ты напугана. То, что ты была в замке, не важно под каким видом, было очень опрометчивым поступком. Ведь там есть и свои.
– Я знаю. Все под контролем. – ответила она, глядя матери прямо в глаза.
Между ними произошел немой разговор. Но, кажется, обе друг друга поняли.
– Я надеюсь. Иди, я поговорю с отцом. Не волнуйся, твое имя там не всплывет.
– Спасибо.
***
На сердце у Равенны было беспокойно: она едва могла угадать, видел ли ее Агн? А если видел, узнал ли? А в случае, если узнал, что будет делать? Равенна металась в догадках. Нехотя она отметила, что из Агна вышел отличный крит: мир был действительно потрясающий, настолько хорош, что достаточно быстро отозвался на душевные терзания девушки. Но действительно это было отражением его внутреннего мира или оказалось простым совпадением?
Равенна металась во сне, ее грудь теснило, в горле постоянно было сухо – настолько было велико ее волнение. Если Агн решит рассказать кому-нибудь об увиденном, то с минуты на минуту в ее доме будут гвардейцы, и беды не миновать.
А если он не скажет? Что он будет делать? Заставит ее стать его марионеткой?
Равенна не знала, что из этого лучше. Да и не хотела знать.
Промучившись до трех часов ночи, вся вспотевшая и затекшая, она наконец уснула.
Проснулась она, на удивление, легко. В окно пробивались чересчур теплые для осени лучи солнца, погода стояла ясная. Настроение было достаточно приподнятым, будто бы вчера и не произошло ничего. Успев даже накраситься, девушка вышла в школу: если ее скрутят, то будут и СМИ, а на фото нужно выглядеть хорошо, верно?
