Пробыв в неподвижности довольно долгое время, к чему привыкли с самого раннего детства, брат с сестрой по сигналу Винтера тихо размяли затекшие тела, но прятать ножи в одежду не стали, как и покидать свое надежное убежище.
Неизвестно сколько еще прошло времени, во время которого Винтер с Гердой переговаривались только с помощью жестов. То был вторым их языком. Повеяло вечерней прохладой, но их закаленные тела не сразу смогли ощутить ее прикосновение.
Парень рукой показал сестре, что пришел глубокий вечер, и на улице, вполне возможно, уже сомкнулась густая тьма. Она в ответ спросила жестом: «Будем вылезать?» Винтер медленно осмотрелся, еще раз, как следует, прислушался к звукам снаружи и утвердительно кивнул, говоря шепотом:
– Вроде безопасно. Можно выбираться отсюда. Ты побудь в здании, а я выйду наружу. Хочу узнать, куда они направились. Да и следы нужно рассмотреть, попытаться определить, что за «птица» посетила нас сегодня.
– Винт, будь только осторожен. Держи нос по ветру.
– Ничего, мой нос чужие запахи за километры чует, так что с ним бояться нечего нам. Сейчас он мне говорит о том, что никого поблизости не осталось. Мы, наконец-то, снова одни.
Винтер пробрался к закрытому бетоном лазу, освободил его, отодвинув камень в сторону, и первым покинул пыльный подвал. Следом за ним последовала сестра. Они ступили на неровный пол помещения, который служил им домом вот уже около месяца. Парень помог Герде выбраться, отпустил ее руку и проследовал к потревоженному узкому дверному проходу, как резко остановился и страдальчески-умоляющим взглядом посмотрел на сестру. Та не сразу поняла причину реакции брата. И только сейчас она почувствовала, как дотоле жесткий пол помещения вдруг стал рыхлым.
– Беги! – воскликнул Винтер, выхватывая рукой нож. – К окну! Быстрей!..
Герда метнулась к закрытому поддоном квадрату в стене и вскочила на край его. Оглянулась.
Помещение осветилось яркой вспышкой. Винтер подпрыгнул, чтобы избежать ловушки, но не тут-то было. На полу проявились очертания человеческого тела, две могучие руки протянулись к парню, жужжание электрошокера поколебало воздух. Последнее, что увидела Герда перед тем, как потерять сознание от удара в голову прикладом автомата, был подъем в полный рост человека, кожа которого безвольно спадала с открытых частей тела, и падение плашмя ее брата возле его ног.
2
Главная торговая площадь столицы как всегда в это время кишела огромным количеством народа. Здесь заключались миллионные сделки, торговцы продавали редкий или же по-настоящему раритетный товар, существующий теперь, возможно, только в единственном экземпляре. Так же из подполы за определенную плату можно было приобрести и не совсем легальные, даже незаконные предметы, на что власти, пересчитывая хрустящие купюры в руках, упорно закрывали глаза. Здесь можно встретить всякий люд, выживший, приспособившийся и давший потомство после Большой войны. Торговые ряды между павильонами пересекал ровными живыми рядами цвет телесной аномалии человечества: многопалые и многорукие; с одним глазом на переносице; с формой головы, будто у ящерицы; с ногами, растущими от шеи, а руки внизу возле детородных органов; полностью лысые или же застилавшей все тело волосистостью; ползущие или прыгающие как насекомые; незрячие, но при помощи других органов ощущающие все вокруг до мельчайших подробностей; или же имеющие более двух глаз. «Эпоха разгулявшейся генетики», как десятилетие назад обозначила нынешнее время правительственная газета «Новое время». Война, а вернее – ее последствия не пощадили никого. Теперь уродство тел стало нормой для человечества, а если и случалось рождение младенцев с нормальным, соответствующим анатомически довоенному периоду, телом считалось уже уродливой патологией, вызывавшей бурю различных желаний. То был очень ценным и самым дорогим товаром, на котором пытались заработать как можно больше.
