– У нас осталась эта, ― унизительно тычет на меня пальцем Рейнс. Я быстро моргаю, прогоняя слезы с глаз, пытаюсь понять, о чем речь. ― К ней особое внимание, и в отдельную камеру её, рядом с моей, ― приказывает Бораису. ― Она понадобится Ксалиосу. Она теперь единственная, кто имеет власть над амазонками.
Наши глаза встречают, могу поклясться, я вижу в них безмолвное «верь мне». Он единственный знает, что я не имею никакого отношения к царице амазонок, но почему-то подыгрывает Астер.
Меня уводят к остальным. Погребальный обряд проходит по всем законам несуществующей религии, что нам веками навязывала хитрая власть. Его проводит Тессеида. Я смотрю, как сквозь слезы девушки извиваются в танце вокруг огня и взвывают ритуальные песни. Я не участвую в этом фарсе, мне противно, но это вовсе не значит, что я не скорблю. Наоборот. Моя душа рвется в клочья осознавая, что языки пламени обгладывают кости не только той, что на ровне с матерью меня воспитала, но и ту, что оказалась сущим деспотом, управляя своим народом.
Как разложить по полочкам, все то, во что превратился мой мир? Я шестнадцать лет считала себя изъяном идеальной системы, а потом в один миг, оказалось, что идеальная система была сплошным изъяном.
Несмотря на то, что мир оказался иллюзией, женщины до сих пор верят, что иллюзия и есть реальный мир. Они надпивают варево из общей чаши, танцуют и взвывают в небо о своей печали. Что они видят сейчас, пропуская сквозь себя галлюциногенный отвар? Гекату? Дух проводника в царство Аида? Какая глупость… Вся эта жизнь, такая глупость…
Во что мне теперь верить и кому?
Неужели моя мать убила царицу? А Клиери… Моё сердце разрывается на части от попыток утрясти в сознании события последних дней. Это все не со мной! Нет-нет… Этого не может быть. Это все не взаправду. Сон. Страшный сон. Я вот-вот проснусь в холодном поту и смогу убедиться, что это лишь отголоски моей воспаленной фантазии. Но что если нет? Как мне теперь жить в новой реальности? А ведь придется…
Нас, как кур на забой снова везут на земли Ксалиоса. Детей и старейшин оставили на острове, под бдительным контролем вооруженных солдат. Согласно распоряжению Рейнса, я сижу в одиночной камере, недалеко от его каюты. Увидеть мать или поговорить с кем-либо из амазонок мне не позволили, говорят, что все контакты с «моим народом» будут возможны только после личной встречи с Марком Ксалиосом.
В связи с последними событиями, нам придется скорректировать некоторые условия союза и обсудить дальнейшее развитие взаимоотношений. Мы ведь теперь едины… От одной мысли о подобных переговорах у меня трясутся поджилки. Ума не приложу что такое переговоры, а уж тем более смутно себе представляю, что значит быть лидером.
