Я ему нужна…. Ну надо же. А ведь глядя на его напускную грозность можно подумать, что ему кроме оружия вообще ничего в этой жизни не нужно. Дело в том, что даже если бы сейчас не прозвучали эти слова, я все равно осталась бы рядом. Он мне нужен гораздо больше чем я ему. Мне нужны крылья, те что выбиты чернилами у него на спине.
– Не рядом. У тебя за спиной, ― уточняю я.
Он смущенно хмыкает и улыбается.
– У меня за спиной, ― повторяет сквозь улыбку. ― Будешь мне патроны подавать, ― добавляет игривым тоном.
Я выдерживаю паузу и пользуюсь подходящим драматическим моментом. Если не сейчас, другой такой возможности может и не представиться.
– Если ты хочешь, чтобы я была у тебя за спиной, смирись с тем, что мы теперь не просто союзники… мы некто больше друг для друга.
Он покорно кивает.
– Да, ты права.
– И с тем, что я заслуживаю искренности с твоей стороны. Между нами должно быть полное доверие.
Рейнс тяжело сглатывает и на мгновение зажмуривает глаза. Складывается впечатление, что у нас сеанс лечебного иглоукалывания и он через силу заставляет себя терпеть боль, зная, что это верный путь к исцелению. Почему ему так тяжело открыться кому-то? Неужели не надоело быть одиночкой по жизни?
– Обещаю, от ныне никакой недосказанности. Можешь спрашивать что угодно и рассчитывать на мою честность.
– Хорошо. У меня есть один вопрос.
Он демонстративно отмахивается рукой и поджимает подбородок, мол: уговор есть уговор.
– Расскажи мне как ты сдал Ксалиосу Массару.
Он холодно смотрит на меня и отходит назад. Сует руки в карманы брюк, усаживается на пассажирское сидение вагона. Первые несколько минут мне кажется, что он старается упорядочить события в голове, чтобы хоть как-то связать их в буквенный ряд и превратить в предложения. Ну а позже, закрадывается мысль, что он пожалел о своих громких обещаниях и вовсе уже не рад, что связался со мной. Видимо я оказалась слишком любопытной и шибко болтливой для него. Я его не тороплю, молча занимаю место напротив. Мы сморим друг на друга какое-то время, наконец он решается нарушить тишину.
– По приказу Теодора.
Короткая фраза прозвучала слишком быстро и сухо, из-за чего мне понадобилось прокрутить её несколько раз в голове. Чушь какая-то… Отец Олиф занимал командующую должность в Массаре, он не мог отдать такой приказ, ведь это всё равно что самому стать предателем.
– Что? ― прищурив глаза прыскаю я.
– Массара была обречена. Мы проигрывали и по численности, и по оснащению, и по подготовке. Исход был очевиден. Так или иначе Ксалиос бы получил поля. Когда солдаты Криоса подошли впритык, они не знали расположения обороны и были готовы стрелять наобум. Так бы они и сделали, уверен. Для Массары это значило понести жертвы среди гражданских. Более того, Теодор понимал, что при новой власти ему не снести головы, Ксалиосу не нужны предатели среди командующих силовиков. Он принял необратимое решение, что может показаться предательством, трусостью… Да чем угодно! Но правда в том, что в тех условиях без жертв Массара бы не обошлась и благодаря ему, жертвы были минимальны. ― Я сглатываю ком в горле. Кажется, пальцы похолодели, а сердце замерло. Вникаю в суть. ― Он отдал мне приказ сдать противнику позиции заранее понимая, что это будет значить для каждого из нас. Отправь он Дария – после восхождения новой власти его бы не приняли в обновленных рядах силовиков. Окажись сын командира предателем, позор упал бы на всю семью. А что касается меня… Кому какое дело до сироты. Да и что с меня взять-то? Я не хотел… Не мог понять и вообще поверить в то, что Теодор способен на такое, но… Я выругался на него и обвинил в ужасных вещах, хоть и не имел никакого права на это, он мне был за отца. Отца, о котором можно только мечтать. В ответ на мою грубость он сказал: «Иногда мы должны чем-то жертвовать, сынок», и обнял меня так крепко, как никогда. В тот момент я понял, что Теодор жертвовал не Массарой, он пожертвовал своей жизнью ради Массары. Когда все закончилось, люди нашли Теодора с женой в авто. Они разбились. В суматохе наступления на дороге образовалась авария. Она была за рулем. Но вот только мы с Дарием и Олиф знали, что госпожа Ден Рамола не умела водить.
