– Старший радагбан, – недовольно сказала и посмотрела на низкого лысого тёмного мужчину девушка, нацепившего на себя пустынные мешковатые одежды. – Как же я рада вас слышать. Я до сих пор не могу поверить, как вы выжили три дня назад? Ушли в погоню за налётчиками и попали в самую бурю.
– Пороховая пустыня – мой дом. Недруги, искатели приключений приходят сюда… и не возвращаются. Они не могут понять пустыню. Они не понимают, как она даёт жизнь… и как отнимает. И они умирают, а я выживаю. И мёртвые уже не могут поделиться новоприобретённой мудростью.
– У вас сильный недостаток, помимо несравненного мнения о себе, – фыркнула Лишари. – Любовь к деньгам. Союз разорится на этих раскопках и никакие убеждения Мерраджиля в Сенате не помогут покрыть ваши требования за охрану.
– Согласен, но тогда вас бы давно растащили налётчики. Я люблю богатство. Оно – слаще воды и сильней меча. Любой меч можно купить за золото. За золото можно купить тысячи воинов. А с помощью тысячи воинов можно создать империю.
– Ладно, – в разговор вступил Джеспар. – Хватит с нас этих мудростей. Ты воинов подготовил?
– Да. Пятнадцать отборных пайганитов[3].
– Пайганиты? – возмутилась Лишари. – Вы не нашли никого кроме кучки крестьян, которые тыкали только куклы?
– Сейчас Дюнное занимается возведением обороны, ибо враги наши – покинувшие колыбели могил или лихой народ может приливом захлестнуть наши гавани спокойствия.
Лишари сжала правую ладонь в кулак и уже представила, как запустит в командира охраны огненный шар, но подавила свой гнев. Её коробит от того, что вся безопасность зависит от пайганитов, набранных из западных племён, ибо Дюнное отказалось высылать на помощь тяжёлую пустынную пехоту из-за опасности нападения нежити. Легион Союза и Святой орден воюют на севере, и единственные кто ещё могут прикрыть, так это отряды лёгких застрельщиков Каганата. Денег на наёмников не хватает, ибо всё уходит на оборудование и раскопки.
«Ох, был бы тут Фриджидиэн, он бы всё исправил… он защитил бы меня», – с этой мыслью Лишари махнула обоим, и они двинулись туда, где откопали проход.
Высокие каменные стены некогда могучего монастыря, великой цивилизации обтёсаны песком и стали бежевыми. Огромная литая бронзовая дверь ждёт момента, когда она откроется и скрип её разнесётся по всем залам. К ней уже спускаются люди, им приходится толпиться, ибо подножье у врат – расчищенная небольшая площадка, стены который уходят на два метра вверх, там, где ещё не копано.
