На расспросы о неком человеке в чёрном плаще и порванном противогазе, жители лишь разводили руками. Некоторые открывали гермодвери от жалости, увидев инвалида, некоторые – от настойчивости, горевшей в его глазах. Но все чаще ответом на громкий стук подкованного сапога инженера о металл служила гробовая тишина. С каждой сменой приходилось уходить все дальше от родного блока.
Перестав появляться на заводе, Николай смог уходить еще дальше. Чтобы каждый раз не тратить время на возвращение, ночевать он начал в коридорах. Было страшно попасть под самосбор, но и с этим удалось смириться. Странная отрешенность выдавила его из души. Осталась лишь цель. И ничто кроме нее не имело значения. Николай брёл от ячейки к ячейке и без конца спрашивал, просил, рассказывал и умолял открыть. Раз за разом его провожали взглядом, полным боли и сожаления. Изобретатель позволить себе такой взгляд не мог.
– …в противогазе, говоришь? Да что ты вообще несёшь? В защитных масках ходят только ликвидаторы!
– Я не стал бы врать. Мои руки, их…
– К Чернобогу твои руки! Знаю я вас, проспиртуете мозги этанолом, а на работе потом с похмелья лапы суете под станок. И ходите потом, побираетесь. Идиоты, блять, убогие. Убирайся нахер с этого этажа! Сделай в этой жизни хоть что-то!
– Я сделал в ней гораздо больше тебя, мудак плешивый, – инженер сплюнул на пол и собрался идти дальше.
– Чего-о?..
Инженер недооценил едкость собственных слов. Он успел увидеть только мелькнувший перед носом увесистый кулак. В следующую секунду пространство разорвалось снопами искр, брызнувшими из глаз. Бетонный пол больно саданул по затылку. Послышался грохот захлопнувшейся гермодвери. Разговор, очевидно, не задался.
– Живой? – над Николаем склонилась потасканная физиономия с семисменной щетиной и седой шевелюрой. Физиономия участливо продолжила, – У него жена с начальником блока шашни крутит, вот он и срывается на всех, – фраза прозвучала так, будто перед инженером пытались оправдаться. – Так что не серчай. Давай-ка лучше я тебе помогу.
Неожиданно сильные руки подхватили Николая и помогли ему подняться на ноги. В голове гудело. Картинка в глазах противно плыла. Ноги предательски подкосились, и изобретатель вновь приложился бы теменем о негостеприимную поверхность, но незнакомец оказался шустрее. Он был высок и плечист. Лишь дребезжащий старческий голос выдавал его внушительный возраст.
– Э-эхэх…, да ты так далеко не уйдёшь. Давай-ка ко мне в ячейку. Передохнёшь немного.
