– Хотелось побыть наедине с собой.
Он щелкнул выключателем настенного светильника. Тусклый рассеянный свет окутал комнату. Я с тревогой посмотрела на парня – как всегда прекрасен, хоть и заметно напряжен.
– Я в душ, – он поймал мой взгляд, – Что-то случилось?
– Кайл…
– Да? – он присел на корточки напротив кровати и взял мои ладони.
– О каких долгах говорит Джон?
Он удивленно вскинул брови, его глаза округлились, а потом потускнели. Он поник, опустив плечи, но не выпускал моих рук.
– Было глупо думать и надеяться, что ты не узнаешь. Этот ублюдок продолжает бить по больному, ничего не изменилось, – он печально улыбнулся, склонил голову набок, от чего длинная челка легла ему на глаза.
Я молчала, ожидая объяснений. Парень сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, наконец начав говорить:
– Долги и впрямь есть. Только вот как же их отдать? Разве что, ценой жизни.
Он поднялся, сунул руки в карманы и встал ко мне спиной.
– Джон появился как нельзя кстати. Я терпел бедствие. После смерти отца Маркус стал для меня больше, чем братом. Пытался вытащить меня из депрессии, как мог. Я искал свои способы. Мне хотелось забыться, сделать все возможное, чтобы эта боль в моей душе прекратилась хоть ненадолго. Я сел на наркотики. Сначала все было хорошо, несколько часов забвения и эйфории. Когда отпускало, приходил в ярость. Я устраивал матери и Маркусу фееричные скандалы, не мог контролировать себя вовсе. Наркотики становились тяжелее, зависимость – все сильнее. А потом я случайно узнал, что мать больна. Я не хотел, чтобы Маркус переживал за меня, ему и без того было очень тяжело. Пришлось увеличить дозы. Денег мне уже не хватало, долги росли, боль становилась все сильнее. Как животное внутри меня, она просила все больше и больше, ненасытная тварь.
Кайл сжал кулаки. Я молча наблюдала за ним и мне становилось страшно.
– В тот вечер у меня не было в кармане ни цента. Но я вновь пришел к тому парню, который доставал мне дурь. Я попросил в долг, но, естественно, получил отказ. На меня что-то нашло, не помню, все как в тумане. Я бросился на него, избил до полусмерти. Его подружка вызвала полицию, и меня упекли за решетку. Узнай об этом Маркус, это был бы удар для него. Для всей семьи. Но Джон пристально следил за мной. Тогда он еще не мог развернуться в полную силу, боялся, что его найдут. Он собирал вокруг себя тех, кто был слаб и мог зависеть от него во всем. Он заплатил копам и вытащил меня, а затем предложил поработать на него. От меня требовалось не так уж и много – я был мальчиком на побегушках, принеси-подай, курьером. Я бы стал кем угодно, лишь бы получить деньги на новую дозу. Но Джон предложил мне нечто более интересное в качестве платы – сыворотку. Тогда она не обрела еще полной силы, суррогат, который дал мне возможность слезть с наркотиков и зажить нормальной жизнью. Если это вообще можно было назвать нормальным. Но формула возымела на меня такое действие, что я был готов стать совершенным, горел этой идеей, не понимал, почему это может быть незаконным или опасным! Переехав в Бостон вместе с Джоном и Маркусом, я стал продавать формулу партиями. Это был экспериментальный формат, Джон следил за эффектом, вычислял ошибки и совершенствовал препарат. А я, если и был готов вновь сесть на что-то, предпочитал именно эту дрянь. Джону я действительно должен. Так уж вышло. Он спас мою жизнь, наверное, сам того не подозревая.
