– Сейчас я приведу тебя в чувство.
Он открыл колпачок и поднес флакон к моему носу. Резкий ядовитый запах казалось разъедал мне лицо. Сморщившись и замотав головой, я открыла слезящиеся глаза. Перед ними все вращалось, в ушах звенело, во рту был какой-то противный привкус.
– Где, – бормотала я, – Где я? Кто вы такой?
– Очнулась! Отлично! Вопросы задаю сейчас я! Что с Кайлом? Он в порядке?
– Кайлом? Я не видела его. Сегодня? Или сколько я была в отключке?
– Понятия не имею. Может, пару часов. Сегодня не видела… это хорошо.
– Но он должен был приехать за мной. Что происходит? Где Трой?!
Я огляделась по сторонам. Обстановка была незнакомой – маленькое помещение, в котором было сумеречно и пахло лекарствами. На деревянном столе у противоположной стены стояла настольная лампа, тускло освещающая комнату, на стене – плотные шторы, не позволяющие уличному свету просачиваться в эту тюрьму. Сейчас я стала ощущать себя, понимая и вспоминая все недавние события. Я перевела взгляд на собеседника. Кто этот парень? Он спрашивает про Кайла. Значит, это… Маркус, кажется. А я, наверное, в новой лаборатории.
– Где Трой? – я повторила вопрос.
– Ушел. Оставил тебя здесь со мной и исчез.
– Кайлу нужно срочно позвонить. Он наверняка ищет меня.
– Давай, звони.
Я пошарила по карманам.
– Где же он?!
И тут же вспомнила – телефон так и остался лежать в спальне среди моих вещей, если конечно Трой не забрал его.
– Звони ты, у меня нет мобильника.
– У меня его тоже нет. Джон забрал, как только мы запустили формулу.
– Да, Кайл беспокоился, что тебя перевели в новое место, и он не мог связаться с тобой. Он в опасности.
– Серьезно, мисс проницательность?! – с издевкой хохотнул Маркус и злобно уставился на меня, – Если бы не ты, ему бы, возможно, не угрожало ничего. Но нет же, связался.
Я потерла затекшие руки и ноги, медленно поднялась и процедила:
– Я тут вообще ни при чем! Если бы он не был приставлен к нам с Троем надзирателем! – и тут я внезапно задумалась и тон мой изменился: – Что Джон пообещал вам за эту работу? Почему вы стали служить этому чудовищу?
Маркус, чуть запрокинув голову, смотрел на меня сверху вниз, будто оценивая, стоит ли говорить со мной на столь личные темы.
– Деньги. Джон обещал платить.
Было заметно, что блондин напряжен. Вдруг он тяжело вздохнул, сел на диван и схватился обеими руками за голову и тихо произнес:
– Наша с Кайлом мать была тяжело больна. У нее диагностировали опухоль мозга. Кайл не знал, я старался защитить его от таких новостей. После смерти отца он ушел в себя, долгое время был нелюдим, потом его изоляция сменилась радужными истериками, я не мог делить с ним очередное горе, берег его психику как мог. Это точно сломало бы его окончательно. Я тогда работал в медицинском центре Лос-Анджелеса, и самые светлые умы, именитые профессоры и врачи от Бога пытались найти способ, как помочь матери, но безуспешно, – Маркус вновь вздохнул. – А потом появился Джон. Он представился профессором нейрофизиологии, чьим-то знакомым, якобы узнавшем о нашей беде, и, конечно же, пообещал помочь. Я был в отчаянии и не мог соображать трезво, даже справок о нем не навел. Маму он действительно осмотрел, диагноз подтвердил, принес через пару дней какие-то флаконы и рекомендовал делать инъекции.
