В это время Софья Павловна выбежала из столовой и поднялась к себе в комнату.
– Прошу вас! – сказал смущённо Павел Петрович, приглашая гостя сесть и продолжить трапезу.
– Я чем-то обидел Софью Павловну? – лицо гостя приняло озабоченное выражение.
– Думаю, что она немного разволновалась, – сказал Павел Петрович, – Но, мы примем ваше приглашение, с радостью посетим ваш корабль завтра! – заверил он гостя.
– Чудесно! – сказал тот, – Попросите Софью Павловну одеться во что-то более удобное, в платье ей будет тяжело передвигаться по кораблю.
– А?!! Да, конечно! – кивнул Павел Петрович.
Они ещё немного посидели за столом, выпили чаю, но по лицу гостя было видно, что он чем-то озадачен, да и аппетит у него пропал.
– Сходи, Акимовна, узнай, что там! – попросил Павел Петрович.
И Акимовна ушла наверх за Софьей.
– Ну что? Он ещё там? – спросила Софья, как только няня показалась в дверях.
– Да, – ответила Акимовна, – Но, кажется, уже собирается уходить! – добавила она.
– Прекрасно! – холодно заметила Софья.
– Вам бы спуститься! – сказала Акимовна, – Хоть проводить гостя по-человечески надо!
– Не могу! – воскликнула Софья Павловна, – Он сказал, что видите ли, он очень занят! Что приехал всего на неделю! Этакий визит вежливости! – возмущённо воскликнула она.
– А вы знаете, всё-таки это странно! – вдруг заметила Акимовна.
– Что странно? – не поняла её Софья.
– Ну объявление, что я тогда подала! – объяснила Акимовна.
– Ну? И что? – не поняла Софья.
– Оно должно выйти в газете только завтра, – тихо сказала Акимовна.
– Как?! – воскликнула Софья и присела на кровать в задумчивости, впрочем, размышляла она не долго, – Я спущусь! Надо проводить его! – согласилась она.
– То то и оно! – согласилась Акимовна. И Софья Павловна застучала каблучками по лестнице, она вошла в гостиную и остановилась.
Её отец и Жан Баже уже вышли из-за стола и пожимали друг другу руки.
Софья Павловна подошла к Жану Баже и протянула ему руку:
– Простите! Я так расстроена! Неужели вы к нам только на неделю?! – тихо произнесла она.
Жан Баже склонился, целуя её маленькую ладошку, отчего она смутилась и вспыхнула.
– Я на вас не сержусь! – сказал он, поднимая на неё свои голубые глаза, во взгляде его сквозила нежность, совершенно ничем не прикрытая.
Софья Павловна была поражена, что человек этот не склонен скрывать свои чувства и эмоции под маской холодности, безразличия или светской вежливости, как это делали другие.
Меж тем Жан Баже продолжал держать её за руку, – Приезжайте завтра с отцом ко мне в гости! Я буду вас ждать! – он слегка пожал её руку, и отпустил её не сразу, немного задержав её пальчики в своей руке, словно ожидая ответа.
