В лифте она уже снова пыталась танцевать. А когда они, наконец, ввалились в апартаменты… Она предприняла дерзкую атаку, которой старый солдат совсем не ожидал.
Молодое, пряно пахнущее, тело бесстыдно рвануло на свободу и поглотило его словно пучина, как в недавнем экстатичном танце. Только теперь с головой и полностью.
– А ты когда –нибудь снимаешь это? – Лаура смущенно кивнула на технологическое чудо на месте правой ноги полковника. Смущение шло ей, как редкое и изысканное украшение.
Он, уже изрядно изможденный, лежал, раскинувшись поперек кровати.
– На ночь снимаю, конечно…
– Сейчас же ночь?
– Ты хочешь, чтобы я?..
Она несколько раз кивнула, не сводя с него затуманенного взгляда.
Он освободил фиксаторы. Взял свою «лучшую ногу» пониже колена… Он так их про себя и называл. Не левая и правая. А «моя» и «моя лучшая». И отложил в сторону.
И почувствовал себя совсем без одежды. Лаура снова оказалась рядом. Опять ворвался знакомый ритм беснующихся тугих грудей. Он сжимал и гладил её повлажневшую кожу, дурманящую букетом резковатых ароматов. Для него, казалось, перестало существовать прошлое и будущее. Всё переплавилось в извергающееся огненной лавой настоящее. Он погружался в эту кромешную сладостную бездну, теряя остатки расщепленного эндорфинами сознания.
«Боже, что она со мной, старым хером, творит?! Ну, чистая реанимация!» Его сердце учащенно билось. «Могла! Могла пройти жизнь! А я бы и не познал, ради чего всё это детство, отрочество и тэ дэ задумывалось. Теперь и помереть не страшно.»
***
Лаура проснулась первой. В голове шумело и трещало. «Срочно таблетку, душ и никакого алкоголя!» Ругая себя за вчерашнее безрассудство, принялась искать одежду. «Bon. Une seule fois. Une seule nuit. Sans des poursuites débiles et des espoirs stupides. Au moins c’est honnête»13. Старик оказался на редкость бодрым. В прошлом, видимо, хлебнул, но харизму не растерял. Одно приглашение в ресторан можно будет повспоминать.
Минут через десять она уже выходила из ванной комнаты. Прямо на нее смотрело круглое отверстие на конце большого черного пистолета. Полковник, полностью одетый, стоял на двух ногах, направляя ствол ей в лоб.
– Ну что? Тумбочки все проверила? Да ещё и ополоснулась? – Он взвёл затвор.
– Я не понимаю. Говори по-французски пожалуйста. – Лицо её некрасиво поехало гримасой ужаса. Слёзы застилали глаза. Губы дрожали и уродливо разъезжались.
– Ах ты, сучка! Мандавошка чернозадая! Думала, я поведусь на эту твою хрень?! Кто такая? Откуда прибыла? На кого работаешь? Паспорт давай! Что непонятно?
