– Нет! У меня нет денег на такси, я поеду на автобусе, – она снова готова была расплакаться, но уже от злости, он ее жутко раздражал.
– Пойдемте.
Надежда попыталась что-то сердито возразить, но он, не слушая больше, снова взял ее под руку и потащил прочь из коридора, совсем в другую сторону. Она сникла. Взрослый и уверенный мужчина, он мог себе позволить обращаться с ней, как с неразумной школьницей. Сопротивляться не было смысла, скоро этот позор закончится, она останется одна. Надо немного потерпеть. Да и кто она ему такая, чтобы продолжать устраивать сцены? Он забудет о ней уже завтра. А она о нем будет вспоминать всю оставшуюся жизнь, как о своем первом сокрушительном поражении, потому что совершенно не понимает, как себя вести в его присутствии. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала – все это выглядело жалким и незначительным по сравнению с его ледяным равнодушием. Это было все равно, что общаться с бесчувственной стеной. Если в ее дальнейшей жизни будут постоянно встречаться такие типы, она не сможет с ними разговаривать до тех пор, пока сама не станет такой же отрешенно бесстрастной. Впрочем, до этого далеко. Выбраться бы из-под обломков сегодняшнего дня.
В фойе больницы он усадил ее на шаткий стул возле окна с фикусом, сам подошел к аптечному киоску, сделал заказ. Пока он отсутствовал, Надя разглядывала фикус, удивляясь, почему у него такие яркие глянцевые листья. Наверное, местная уборщица любила фикус больше, чем чистоту – полы были грязными. Ее отвлек равнодушный голос «аристократа».
– Покажите ободранный локоть.
Надя посмотрела на него с недоверием.
– Зачем?
Вздохнув с едва заметным раздражением, он терпеливо разъяснил:
– Обработать рану.
– Так заживет…
– Не заживет, – он взял ее за локоть и аккуратно развернул руку ссадиной к себе.
Надя отвернулась – невыносимо было видеть его совсем рядом, чувствовать его свежий мужской запах. У него оказались теплые, мягкие, большие ладони. Он прикасался к ее коже осторожно, но уверенно, и промывал перекисью рану так же заботливо, как отец в далеком детстве, когда она разбивала себе колени. Девушка замерла и почти перестала дышать, пока рана не была заклеена лейкопластырем. Он снова взял ее за руку, мягко поднял со стула, словно она была уже не в состоянии что-либо сделать самостоятельно, повел к выходу. Надя почувствовала себя разбитой, ей хотелось только одного – лечь, свернуться калачиком под одеялом, закрыть глаза и ни о чем больше не думать.
