Я почему-то затруднился оценить ее возраст. И тогда в первое знакомство и потом много дней спустя. Может ей было двадцать. А может и в два раза больше.
Она до сих пор иногда всплывает перед моими глазами именно так как я увидел ее впервые. Простая, но без скромности. Непосредственная и открытая. Небесная бескрайность и захватывающий душу восторг.
Когда я вдохнул аромат полевых цветов, исходящий от нее то почувствовал, как голова моя очищается. Все каналы. Все нейронные связи. Каждый уголок мозга. Узлы развязывались, а горы шлака смывало чистым потоком. Так бывает, когда выпьешь первую рюмку. Только сейчас ощущение было гораздо сильнее, а самое главное не собиралось прекращаться.
– Меня зовут Павел, – сказал я и протянул ей руку.
Она ничего не сказала, но улыбнулась озорными морщинками вокруг глаз и слабенько пожала мою ладонь.
– А как твое имя? – я даже не обратил внимания на то, что обратился к незнакомке на «ты».
– Зачем тебе мое имя? – она засмеялась легко как весенний ветерок или ручеек скатывающийся с пригорка. – Неужели это так важно?
– Нет. Совсем не важно! – я скалился улыбкой умственно отсталого, но не замечал этого. – Какое это может иметь значение?
– Тебе, наверное, неприятно что все так происходит? – на лбу ее появилась вертикальная складочка, но тут же разгладилась. – Я видела твое лицо, когда ты говорил по телефону. Тебе все время больно?
– Не все время конечно, – я задумался, – но очень часто.
– Зачем ты обращаешь внимание на это?
– На что?
– На боль. Ведь ей только этого и надо.
– Ты думаешь?
Она просто кивнула и глаза ее погрустнели.
– Но как тогда нужно?
– Не знаю! – девушка пожала узкими плечиками. – Просто не смотри туда где больно. Не надо это видеть и слышать.
– А куда тогда смотреть?
– Посмотри на меня! – она слегка выпрямила осанку и кокетливо подмигнула. – Как тебе? Или на себя. Это ведь красиво!
– Ты шутишь! – я скривился. – Ты конечно великолепна, а я…
– И ты! Очень красивый! Особенно здесь, – она дотронулась своим тонким пальчиком до моей груди слева.
– Ну скажешь тоже! – я засмеялся в голос. Впервые за продолжительное время. Не хихикал и не посмеивался, а именно смеялся. Потому что мне было искренне весело. – Обыкновенный самый! Как все!
Блондинка в ответ на взрыв радости с моей стороны тоже засмеялась. Беззвучно. Одними глазами.
– Нет! Ты красивый! – сказала она, глядя на меня как обычно смотрит ребенок, нарисовавший фломастером на листочке собачку и теперь любующийся своим произведением. – У тебя глаза голубые. И грустные такие! А еще ты добрый!
