– Не стоит благодарностей, – отозвался он. – Я довезу вас до дома.
Я приняла его предложение. Его спутница уже перестала трястись и недовольно посматривала в нашу сторону. Мне нужно было позвонить Максу, но я хотела дождаться подробностей. Тем временем, яростно кашляя и протирая глаза, появились кухонные работники. Тут же столпившиеся у входа посетители ресторана протянули им свои пиджаки и пальто. Света с Димой и Игорем стояли неподалеку от меня.
– Володя! – вдруг вскричала Света.
Я вспомнила его, пьяного и недовольного жизнью, одиноко стоящего у барной стойки, и мне стало нехорошо. Тем временем появились пожарные, и Света побежала к ним, крича, что в бильярдной остался человек. Кропотов тоже направился туда.
– А где Игнатьев? – вдруг спросил Туктаров. – Не похоже на него – устраняться в столь ответственный момент.
Да, это было совсем не похоже на Валерия Николаевича, и я по-настоящему забеспокоилась. Может, он и Володя вышли через черный ход в переулок? Я очень на это надеялась. Тем временем пожарные вошли в здание клуба, таща за собой тяжелые шланги. Никто не уезжал, двор был запружен автомобилями и людьми. Кое-кто из жильцов вышел на улицу и присоединился к возбужденной толпе, ожидая дальнейшего развития событий. Вскоре появились музыканты в сопровождении охранника, отправленного на их спасение Арсением. Они раздевались в гардеробе для посетителей, поэтому были в куртках, в руках держали свои инструменты, только ударник порывался вернуться назад, так как не смог прихватить свою установку полностью.
– Да не дергайся ты, – успокаивал его клавишник, – никуда твои тарелки не денутся, в зале нет огня, только дым.
Кропотов стал допрашивать охранника насчет проверки всех помещений. Тот сказал, что заглянул во все, но там слишком дымно, а на его призывы никто не откликнулся.
– В кабинет управляющего заглядывал? – строго спросил владелец клуба.
– Да, там было не так плохо видно, но я никого не заметил. И никто не отозвался, – добавил он.
К Кропотову подошел Орлов-старший и сказал, что волнуется за сына, пора бы ему появиться. Мать Арсения стояла в стороне и еле держалась на ногах. Я смотрела на нее с сочувствием, да и сама переживала за Арсения. Как бы он не угробил себя своим геройством. Наконец он, а вслед за ним и Григорьев, появились на крыльце, их лица и белые рубашки были испачканы сажей. Мать Арсения кинулась к сыну и повисла на шее, отец снисходительно наблюдал за этой сценой, пряча довольную улыбку.
