В растерянности мы вышли из медицинского центра.
– Инсульт? – Влад поднял брови.
– Это же серьезно? – нахмурился Антон. – Я в книгах читал о таком.
– Смотря какой инсульт, – Влад со знанием дела покачал головой.
– Любой инсульт, – заметила Зоя. – Это серьезно во всех случаях. Эй, Саша, – кузина махнула рукой перед моим лицом, – ты вообще с нами?
Я растерянно моргнула и оглядела всех, мучительно соображая, что нужно ответить.
Влад снисходительно похлопал меня по плечу и кивнул:
– Поехали к Миланке, узнаем, как она.
Приехав к Милане, мы так же обнаружили ее в странном состоянии. Она рассеянно смотрела по сторонам, почесывалась то тут, то там, на вопросы почти ничего внятного не отвечала. Единственная сознательная фраза от нее была о том, что она очень боится. Чего боится, мы так и не добились.
Так прошло пять дней. Артур по-прежнему находился в реанимации, а Милану мы не могли привести в себя. Она расчесывала себе тело, начиная с щек, пугливо озиралась и шептала какую-то несуразицу, в которой признавалась, что ей страшно. На шестой день мы узнали, что Милана сбросилась с крыши своего дома.
На похоронах я была в ступоре. Не только потому, что видела подругу Милану в гробу, а еще потому что признала себя виновницей этих бед. Глядя на расчесанные щеки покойницы, я вспомнила, как она кинула графин со святой водой в центр горящей пентаграммы, из которой вылезало страшное нечто. Артур увидел это существо и с криком указал на него. Наверное, от ужаса увиденного. И на этот сеанс всех подбила я.
Зачем только я полезла на чердак? Зачем нашла эту чертову книгу? Почему мне захотелось провести спиритический сеанс именно по указаниям в ней? И почему все согласились? Если бы мои друзья отказались, я бы не смогла ничего сделать, и Милана не лежала бы сейчас в этом страшном деревянном ящике, обитом красным бархатом с белыми рюшами, а Артур сейчас бы строил свои красивые восточные глазки девчонкам.
Когда такое событие наступает, хочется отмотать пленку жизни назад, хотя бы на один только шаг, чтобы в ту самую секунду сделать этот шаг в другую сторону.
10 лет спустя
Поставив на стол жареную курицу, я села напротив отца.
– Пап, ты хотел мне что-то сказать.
– Да, у меня изменились планы. Завтра придется уйти в рейс.
– Завтра?! Но, мы же хотели…
– Александрина, прости. – Отец увел взгляд и вздохнул: – Такая работа.
– И затмение мы хотели с тобой посмотреть через стекла, – грустно протянула я, глядя в тарелку. – Такое же редко бывает.
