К началу весны он успел почти закончить рукопись, и пачка исписанных страниц становилась толще с каждым днём. Бланшар совсем перестал поддерживать разговоры служанке о браке и раздражённо обрывал её на полуслове. Ещё не время! Неужели дурацкий обряд значит для неё больше, чем его книга? Побледневшая и похудевшая Вероник часами рыдала в кухне, уговаривая себя, что Эжен попросту слишком увлечён письмом. Бедняжка от души ждала окончания его труда. Кто бы мог подумать, что, заполучив такого образованного и умного жениха, придётся так долго ждать обещанного счастья. Ах, как он изменился, проклятая рукопись отнимает у него все силы. Он даже стал совсем равнодушен к ней и частенько предпочитает проводить ночи один, ссылаясь, что голова его забита работой и попросту нет сил на любовь. На самом деле Бланшар зачастил в сомнительные кварталы и тратил деньги на гулящих девиц. Ему так и не удалось заставить Вероник исполнять его прихоть. Внутренние запреты, накрепко засевшие в голове служанки, при всём обожании к жениху вызывали у неё искреннее возмущение.
– Это мерзость, Эжен! Настоящая мерзость! На такой разврат могут соглашаться только продажные девки!
– Ну и зануда ты! Можно подумать, что я лишил тебя невинности и совратил честную девушку, – в сердцах бросал молодой человек.
– Ну знаешь! Я и не убеждала тебя в своей непорочности, но это не значит, что я позволяла себе лишнего и готова развратничать! Да я сгорела бы со стыда, посмей только проделать подобное! Господь наделил людей ртами не для такой гадости!
Подавив жгучее желание отвесить любовнице оплеуху, Эжен, как обычно, хватал шляпу и отправлялся в поисках утех на стороне. Ни раз он задумывался над тем, с каким бы наслаждением и вовсе дал надоевшей девице пинка под зад. Ему вполне по средствам нанять услужливую старуху, что молча станет выполнять работу по дому, не требуя внимания. Но страх, что обиженная любовница разоблачит преступление, сковывал ему руки.
Бланшар аккуратно поставил точку на очередном листе рукописи и промокнул чернила, как вдруг в комнату без спросу вошла Вероник.
– В чём дело? – хмуро проворчал он. – Я же просил не отвлекать меня во время работы.
– Мне надо кое-что сказать, Эжен. Поверь, это очень важно…
Бланшар обернулся и с удивлением уставился на служанку. Видно, она и впрямь готова сообщить нечто серьёзное. Осунувшееся лицо её было бледно, глаза горели как в лихорадке. Она застыла посреди кабинета, стиснув руки под фартуком, и, видно, собиралась с силами.
